На Дрмштрнг всё-таки иду не Фредериком и даже этому отчасти рад. Очень люблю эту историю, но уже не горю так ярко, и если не бередить - она останется красивым осколком стекла в памяти. А где бы я ещё сыграл Йозефа, как не там. Вот вам немного ассоциативки, пока я ловлю демонов в его тихом омуте.
Жги, короче, всё подряд (с)

Мы упоролись и берём билеты до Самары, чтобы ехать на ФЕИ 2018. При этом у меня не то что заявки - у меня и персонажа-то нет, одно желание ехать ши и к тому же девочкой. Грустно, что на игре нет Варичей, поэтому неспешно думаю в сторону Благой Скатах и буду рад предложениям на завязки.

Отдельно упрлс я и хожу вокруг питерской рок-н-ролльной игры Снаружи всех измерений. Я вырос на рок-н-ролле, эта поэтика во многом сделала меня таким, какой я есть, я узнаю всех персонажей в сетке ролей и знаю песни о них если не наизусть, то хотя бы по мелодии, а Последний шанс был неофициальным гимном моих 14-ти, и другого шанса, простите за каламбур, сыграть Собачку может не предоставиться.

...Пропадай моя телега, пошёл заявляться. Если вы тоже чувствуете в себе нечто, что вот так просто не сыграешь (Че Гевара? Финрод? Шестой Лесничий?), - пишите мастерам, и давайте вместе будить свою юность волосатую.

@темы: радио Marcus FM, соседи по разуму, моя прописка азкабан

Я нашёл уже целых две песни про хэппи-энд! И вместо всех картинок про Степь будет одна. (Есть, конечно, идея напилить коллажей всем тотемам, но пока я этой идеи боюсь как зело глобальной.)


После игры я, конечно, полез смотреть значения имён.После игры я, конечно, полез смотреть значения имён. Имя Виринея переводят с латыни как "молодая, цветущая" (от viridi). Но что мне доставило, так это то, что растением этого имени называют кувшинку. Лотос, ты везде.
Ну, а имя Сэргэлэн - бурятского происхождения и означает "шустрый, проворный" (а также в монгольском варианте - "весёлый, умный, находчивый" и вообще имя-унисекс). Бегал быстро, подтверждаю

Тем временем я всерьёз думаю о том, как приготовить монгольский чай по вегану (заведомо без масла с мукой, но готовил же я камру без яйца, и было это хорошо). На какой стадии клинического ордынгита меня уже нельзя будет спасти?..

Кусочек комикса by (c) Фобс, а то вдруг кто не знает, откуда это слово, которое я ещё на игре не раз вспоминал.

@темы: внутренняя монголия, радио Marcus FM, соседи по разуму, колдовстворец

Пока я был на рейховке, Птаха побывала на концерте Мельницы. Я бы не пошёл в любом случае - для меня Мельница закончилась на Ангелофрении, - но жалею только, что не услышал вживую Om Namah Sivaya. Оно, конечно, фолковое, но мантра в любой обработке остаётся мантрой.

Я не еду на Курукшетру, но то, что меня вдохновляло, выложу всё равно. Я сопоставил арты с животными Ravynne Phelan, автора Dreams of Gaia Tarot, и арты со звёздами Jian Guo. И не знаю, что делать дальше с этим глубоко не оригинальным концептом


Слон. Единство, верность. Бинарная система. Ещё 8 тотемов

Лебедь. Изящество, непостоянство. Комета.

Волк. Инстинкт, независимость. Чёрная дыра.

Конь. Сила, стабильность. Туманность.

Змей. Метаморфоза, движение. Пульсар.

Орёл. Цель, руководство. Квазар.

Барс. Наполненность, самоценность. Белый карлик.

Феникс. Завершение и начало, перерождение. Красный гигант.

Сова. Дух, прозрение и познание. Галактика.

Гипотетически у нас тут четыре касты по два антипода в каждой, и Сова как венец системы. Про быт (Слон - род, дом, практичность, Лебедь - искусство, красота, гедонизм), про взаимодействие общества с миром (Волк - отстаивание индивидуальности, защита через нападение, Конь - примирение, сохранение), про внутреннее устройство общества (Змей - развитие, обновление, революция, Орёл - планирование, поэтапность, авторитет), про знания и духовную жизнь (Барс - накопление и систематизация, элитарность и академизм, Феникс - обряды жизненного круга, экстатичность, самопожертвование).

@темы: радио Marcus FM, om namah sivaya, творю миры, бросаю в воду, звёздное древо

Немного фотохроники от мастера (мыльница была в руках Веры, кроме того момента, когда саму Веру снимал я; обработка - Гриффиса). Традиционные стопиццот ворнингов: альтернативная история, Третий Рейх, кто не хочет видеть символику и прочая - не ходит под кат.
Единственное фото, на которое попал вашпокорный, - с первого игрового ужина. Грегор Граубе похож на кота Базилио Также в кадре, слева направо: Гиммлер [Тацу], Шелленберг [Беркана], Гейдрих [Гриффис] и фон Фромм [Джонни].
Смотреть больше?
Британская делегация - атташе Александр Герберт [Айко], лорд Уиндмиллтон [Ди] и крокодил.

Гиммлер и Вульф [Мориэль].

Делегаты Российской Конфедерации - княжна Ливен [Вера] и Травин [Мара].

Общий вид дипломатических переговоров. Советские, британские, немецкие и американские представители в кадре.

Гейдрих и скрипка, потому что красиво. Исправляет ту историческую несправедливость, что нет ни одного фото Гейдриха со скрипкой! (Как и Геббельса за пианино, кажется.)

@темы: deutschland uber alles, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, портрет в интерьере

Вернул зажившего Мафея к Кантору. И вместе с Мафеем - маленькую миску, которая у него в карантинке стояла, чтобы доели и не пропадало добро. Кантор решил, что эта миска тут специально для того, чтобы он убрал игрушки, и сложил в неё свои арахисовые скорлупки и свою игрушечную мышь. Хозяйственный Фотопруф


Испортил ещё пару листов блокнота, попытался в мимику волков и в лошадок. Результаты неутешительные. Первое превью лучше не открывать, всё равно фото все шерстинки съело.
Общие виды

Птах тем временем закупилась тканью и шьёт покрывало на новую кровать. Сине-зелёно-оранжевое, Мелифаро-стайл. Кажется, пора уже выздоравливать и на эту кровать перебираться из лазарета.

Пал низко: откупорил бутылку Кампари и сел смотреть Золотую Орду. Серии 1-4Не знаю, что болит у авторов сериала, но он определённо не про Орду, а про половую @блю (тм) женщин, и при этом тест Бехдель проваливает с треском, поскольку всё существование этих женщин вертится вокруг мужчин, и наоборот. Берке страдает от бесплодия и расширяет гарем; Менгу дарит князю толпу наложниц (зачем?!), и тот засматривается на одну из них к вящему прискорбию его жены (куда дели остальных - неведомо); некто Устинья исполняет роль "самадуравиноваты" и сначала всячески привлекает внимание Менгу, а потом очень не хочет ехать с ним в Орду; некто Настасья пилит в Орду в доспехах, прикинувшись солдатом, за мужем, научившем (зачем?!) её драться.
По сабжу. Менгу вежливый котик, "а можно мне женщину, а разрешите мне художника", но его волосы! Я не могу не вспоминать этот мем, представляя, как он скачет против ветра:

Спасибо, что не забыли, что Берке мусульманин. Но монгола на эту роль не нашлось, поэтому смотрим на бородатого русского мужика, к тому же "я старый больной человек". Нуок.
Ей-все, у нас на Клдвстврц игроки менее современно выглядели и менее современно говорили, чем персонажи этого сериала. Местами можно разбирать на перловку. И окна, кругом застеклённые окна, и во Владимире, и в Сарае
Дальше я, кажется, начинаю трезветь и больше комментировать не могу. Сюжета и политики всё равно не предвидится, но, может, хоть войнушку покажут.

@темы: внутренняя монголия, поржать и убежать, кина не будет, електричество кончилось, это крыса и ей не стыдно, я рисую (пытаюсь)

Фото от Ани Янн. В альбоме много классных динамичных моментов - поединки, беготня по лесу, уроки, - пост треснет, если я перетащу их все, поэтому смотрите сами, а я поделюсь отдельной красотой. Для затравки - озеро и прекрасные монгольские женщины (Эртэнэ-хатун - Юхи, Гэрэл - Чай), и Род Лис, идущий к тотему в одних рубашках.
Ещё?
Ещё немного атмосферного на озере. Медитация Сараны [Игнис] и Торбьёрн Медведь [Аниша] на фоне сосны.

Больше монголов, потому что не могу не. Мансур [Субоши] и Молчан [Мальбург], и Сарана с Мирославой [Эмс].

Немного Клдвстврц. Соколиная библиотека с Гордеем [Рысь] и Лелем Берендеичем [Сэнди], Белояр [Птаха] у тотема Псов и Мирослава с ножичком.

Лави в ипостаси чудесной Мэй Лин и в ипостаси мёртвого Лёна.

Болотница [Пушистая] в естественной среде обитания и её рыжая личинка.

Общих фото у нас с мужем нету - видать, очень умело не палились, - ну пусть будут хоть порознь. Просто Сэргэлэн [Шульдих] в трапезной и тот момент, когда он огрёб от Эртэнэ-хатун. Как игрок - жалею, что не видел, как персонаж - радуюсь, что не видела, иначе выдала бы себя только так...

Веденея [впс]. У гриба - видна коса кос - и у тотема Сов.


Фото от Дрозда - обширная портретная галерея характеров, множество удачных моментов. Увидеть несколько?
Ещё пара профилей Веденеи.

Красивых Сов вам в ленту - Злата [Тея] и Хедвиг [Шелти].

Все три вышеупомянутые Совы.

И красивых Псов - Белояр и Ворон [Намида].

Ещё красивого Сэргэлэна.

И красивого Гордея.

Не устали от красивого? Болотница у нас тоже очень красивая! Ресницы*-*

И напоследок - снова озеро.


Фото от Пушистой - их немного, но они отличные! Смотрите, что стащилСова смотрит на вас как на мышь, блин

Забава Лиса [Капель] и собаченька.

@темы: человек собаке друг, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, колдовстворец, портрет в интерьере

Я весь такой своевременный, но надо написать и про восьмое мая, когда мы внезапно собрались у нас дома поиграть по "Игроку" Ракуган, потому что Вэл прочитал и упоролся.
Накануне моё воспалённое сознание выдало странный сон.странный сон, начинавшийся как фильм про людей с суперспособностями, которых держали в одиночных камерах, как в "Дирке Джентли". Там, например, была девушка, рассыпавшаяся на множество синих мячиков. Потом оно перетекло в нечто вроде ролевой игры, и я, кхм, целовался с Сэнди После этого чувак, которому явно хотелось быть с нами третьим, но про которого мы как-то напрочь забыли в процессе, побежал на озеро топиться, но его догнали и почти сразу вытащили. Мне почему-то стало стыдно перед этим чуваком, и я пришёл к нему в комнату (это была комната моей дачи), где он сидел мокрый, печальный и завёрнутый в одеялко. Мы поговорили, и в какой-то момент за мной пришёл Амарт и сказал, что уже поздно и не пойти бы нам к себе (из чего я делаю вывод, что наши персонажи вроде как были парой, но перед ним мне почему-то стыдно не было). Я ответил, что должен быть здесь, но к мокрому чуваку пришёл (или пришли) кто-то ещё его комфортить, и я ушёл, и проснулся.
Весь день я провалялся тряпкой, вечером зафиксировал на градуснике 38 и с чистой совестью выпил нурофен. Стал поживее и смог выйти к людям, но головная боль осталась, так что на этой игропьянке я исполнял роль фотографа и редкого комментирования из угла (что, впрочем, вполне логично для Альфарда). Птаха выдала мне мантию, палочку и галстук, и я тихонько догрызал работу и наблюдал за людьми (словил то ощущение, которое обычно ловлю как неиграющий мастер, - будто классный фильм посмотрел). Когда Вэл и Анориен привезли лимоны, я занялся страшным зельеварением - да, я завариваю эхинацею и выжимаю в неё лимоны целиком. (На следующий день я начал пить циклоферон, и температура отступила, но вот я уже пропил восьмидневный курс, а простуда ещё со мной. Не знаю, где поймал этого покемона, но вирус упорный. Надеюсь, никого на пьянке, спектакле и игре я не заразил.) Фоточки:

Вместо-отчёта и спасибыОни подарили Тони на день рождения украденный у Слагхорна "Феликс", долго придумывали, на кого спихнуть пропажу, и наконец потратили одну каплю на то, чтобы подкинуть пузырёк в кабинет директора. Директора, Карл!
Они решили, что у Тома будет бордель, у Рэя - адвокатская контора, у Тони - охранное агентство, а у Блэка - джаз-бэнд "Блэк энд бойз" (не блэк бойз, хотя тут ведь как). Все они будут размещаться в одном здании, и главное - не перепутать.
Они обсуждали, что делать с магглорожденными волшебниками, подрывающими устои магического общества и имеющими преимущество перед чистокровными, так как умеют жить на два мира. Блэк подумал, что магические семьи не дофига обрадуются предложению усыновить магглорожденного ребёнка, а приюты... они что, всерьёз говорили об этом при Томе?..
Они мечтали реформировать Визенгамот - Альфард нагуглил вспомнил, что в нём 50 членов, но две трети из них всё равно спит на заседаниях.
Они придумали предвыборную программу, перебрав лозунги в духе "Магия для магов" и "Хогвартс для магов" и остановившись, кажется, на "Магия для чистокровных". Они были готовы привлекать в качестве электората оборотней (сразу нет), великанов (о Мерлин, за что) и другие меньшинства. Особенно дементоров, очень угнетаемых и притесняемых, да.
Они определили, что анимагической формой Колина должен быть енот (или нюхлер), и придумали инсайдерское название своей организации - "Ублюдки, еноты, б@ди и уроды" (более цензурный вариант - "Ублюдки, еноты и больные уроды", но аббревиатура всё равно не меняется). Официальным названием стали "Вальпургиевы рыцари" - пафосно, людям понравится, и можно не напоминать им о том, что в исторических реалиях рыцари были теми ещё ублюдками.
Они провели посвящение, окуная бельтайнский пирог в чашу с красным вином (у которого почему-то был привкус крови, а у Тони и Тома были симметрично перевязаны руки, и явно не загрызня они вдвоём кормили). Альфард тоже вступил в орден в качестве критика (НЕ спонсора!), так что однажды Вальпургиевы рыцари проснутся знаменитыми (но не факт, что famous, а не notorious).
Сегодня они пили, ржали и придумывали шалости. Завтра Тони уйдёт на войну. Несколько лет спустя они изменят мир.

Крысы (внезапно для крыс) отыгрывали совятню, миринда отыгрывала Феликс, шоколад с арахисовой пастой без арахисовой пасты в составе отыгрывал голодные военные годы.
Спасибо Вэлу за Тома - уверенного в себе и в других, лёгкого и рационального одновременно. Он так и пойдёт вперёд, не касаясь земли и не оглядываясь. Альфард никогда не поймёт, зачем другие будут идти за ним и таскать для него каштаны из огня.
Спасибо Птахе за Тони - чОткого и серьёзного, ещё не взрослого, но уже принимающего взрослые решения. Он очень импонировал Альфарду своей прямотой, и за него Альфард больше всего боялся, что он плохо разбирается в людях и влезет куда не надо.
Спасибо Тигрисс за Колина-которому-больше-не-наливать - генерирующего сорок безумных идей в минуту, любопытного, ничего не боящегося.
Спасибо Анориен за Рэя - рассудительного и внимательного, с задатками политика.
Спасибо всем за то, что добрались и были такими офигенными и настоящими! За то, что дали немного побыть Альфардом - не знаю, доведётся ли ещё его сыграть. Анориен и Вэлу спасибо за очень вкусный пирог! Счастливый кусок с клубникой для Блэка - что-то да значит.)

@темы: moments of life, friendship is magic, moments of dream, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, моя прописка азкабан, портрет в интерьере

Организм странный. Про здоровье twimcКогда я вернулся от врача и начал капаться, отёк начал спадать и до игры спал совсем. На следующий день ничего, кроме редкого ощущения жжения, убираемого каплями, не было, но к ночи оно усилилось, и я уполз спать пораньше. Наутро оно никуда не делось, и поскольку капли глаз только раздражали, я перестал в него лить что-то кроме "слезы". Сейчас ему норм. По дороге на игру вылез кашель, по возвращении с игры - уже почти прошёл, но пропал голос. Солнечными очками за три дня я натёр на носу порядочную ссадину. Как люди носят очки вообще.(
Пожизняк предыгровойВ пятницу, пока я разгребался с работой, успела приехать с работы Птаха и помогла мне выкопать прикид. Я стартовал - метропоезд, разумеется, увёз меня на Варшавку, пришлось возвращаться. На Домодедовской мы воссоединились с Верой и Миледи и заказали такси. Доползли по пробкам, разместились - я отжал себе столик под батарею лекарств. Играли до четырёх, но уже в восемь я проснулся. Сходили с Верой за бухлом - новый вишнёвый эль от прекрасной Волковской пивоварни "Мишенька под вишенкой" оказался весьма приятен: лёгкий, свежий, не слащавый.
На следующую ночь я проспал неприятный инцидент: в шесть утра Рокси, Лармион и Джонни пошли в магаз, и на них напали гопники. У Лармиона на руке открытый разрыв связок, Джонни били ногами по лицу. Всем: играя в Молоково в частности и в подмосковных коттеджах/дачах в целом, не выходите в ночное/раннее время. Даже если цивильно выглядите. Даже если думаете, что сможете постоять за себя: при нападении со спины - НЕ сможете. Берегите себя.

На этой игре меня снова ловили и не поймали, но ловили без моего участия и очень кулуарно, так что задорно повыкручиваться не довелось. Если в прошлый раз я всем всех сдавал, то в этот - наоборот: старался усидеть на двух стульях, всем угодив и никого не сдав. По большей части решал через игротехов квесты, которых на меня падало гораздо меньше, чем на прошлой игре: Гатс как Шелленберг делегировал мне больше, что логично - он мастер; Беркана как Шелленберг всё делала сама, что тоже логично - она игрок и хочет играть. В результате я почти не видел шефа, и общения с игроками мне несколько не хватило. Если будет ещё игра, буду пуще прежнего хотеть себе помощника! Зато летучки и сессии переговоров, в которых я не участвовал, позволяли заливать глаз, не пропуская игру.
Ачивка: накатал донос на Гиммлера Как в анекдоте про "Дарью Донцову было уже не остановить".
Отчёт с предыдущей игры
Полковник Абвера Грегор Граубе. Отчёт отперсонажный. Осторожно: альтернативная история, Третий Рейх, описание трупа, спойлеры к сюжету возможного продолжения игры
Долгое время я был занят подлаживанием своего служебного быта к Шелленбергу - эта новая метла избавилась от 80% сотрудников Абвера, и мне пришлось попотеть, чтобы моё личное дело выглядело безупречно. Зато потом он в мои дела особенно не вмешивался и постепенно начинал доверять как своему. Казалось, ничего интересного больше произойти не могло. Но неожиданно на меня вышли люди Уолтерса, с которыми я взаимодействовал при обеспечении охраны прошлого дипломатического визита, с интригующим предложением: устранить Рузвельта и вместе с ним - все зачатки договорённостей между США и Германией. Обговорив условия, я согласился.
На самом деле это было не такой уж неожиданностью. При мне по-прежнему была секретная группа снайперов, сформированная ещё Канарисом, и из людей, знающих о её существовании, в живых остался я один. Я направил в США нескольких ребят, включая опытного снайпера Вольфганга Штефана Краузе, которого официально включил в состав делегации по обмену опытом. Краузе сработал чисто, Уоллес должен был стать новым президентом, немецкие агенты в США встали на уши. Люди Скорцени пытались откопать труп Рузвельта и подобраться к его дому, но не преуспели и были арестованы. Однако переговоры никто не отменял. И единственным неприятным побочным эффектом удачной операции было то, что Уолтерс попросил меня оказать поддержку советской делегации - в обмен на гарантию безопасности для моих людей в США. И оказать её не через посредников, а лично.
Я решил, что игра стоит свеч. Что советская делегация, которую на переговорах никто не ожидал, прибудет с целью не допустить мирного союза США и Рейха. Когда вместо посла, заявленного изначально, со стороны США прилетел Картер, чьи либеральные взгляды и доверительные отношения с Гейдрихом я успел узнать, я рассчитывал на то, что следующей мишенью Уолтерса после Рузвельта станет либо Картер, либо Вульф. Мои снайперы, остававшиеся в Берлине, были готовы в любой момент исполнить приказ. Того, что Уоллес считал СССР своим другом, я не опасался: Союз верным другом никогда и никому не был.
В начале всё шло по плану. Накануне переговоров Гейдрих собрал всех в своём кабинете и спросил, как проходит подготовка безопасности мероприятия. Мюллер ответил первым, что мимо и мышь не проскочит. Мне Гейдрих приказал особо проследить за советской делегацией и взаимоотношениями внутри неё, а в идеале - прицепить жучка. Это было мне очень на руку - общение с делегатами не вызовет подозрений. Я загодя прибыл на неформальный ужин для наших гостей. Вульф, уже разделавшийся с приветствиями и расшаркиваниями, шепнул: "Удачи", проходя мимо, - или мне померещилось? На фуршетном столе раскладывали карточки приглашённых. Я оказался не так близко к советским представителям, как хотелось бы, но их было отлично видно и слышно с моего места. Вернее, одного из них.
Он представил посла - Даниила Александровича Щусева - и представился сам как военный атташе Константин Владимирович Радзиевский. Я записал это, не отрываясь от ужина, несмотря на то, что мог бы после посмотреть имена на их карточках или в документах. Заодно я поздоровался с представителями Российской Конфедерации, державшимися более скромно. Удивительно, что при всём консерватизме русских послом была княжна Ливен; при ней был военный атташе Константин Травин. Радзиевский разговорился с секретарём Вулфа, фон Фроммом, как со старым знакомым. При этом он говорил на немецком как на родном и списывал это на свою няню-немку родом из Берлина, переехавшую в Россию следом за мужем после первой войны.
Придя за стол, Гейдрих и Шелленберг присоединились к этой беседе. Гейдрих продемонстрировал своё знание русского, Радзиевский с Шелленбергом перекинулись несколькими фразами на японском. Радзиевский туманно пояснял, что у него были разные учителя, а когда это было ему нужно, ссылался на то, что знает немецкий недостаточно хорошо. И что мне было докладывать Гейдриху, если тот мог всё увидеть собственными глазами? Радзиевский даже не старался скрыть то, что скрывал часть своих знаний и способностей. Щусев же больше молчал, на вопросы либо кивал, либо отвечал односложно. Могло показаться, что в их связке лидирует Радзиевский, но это было преждевременным впечатлением. Гейдрих сообщил им, что я возьму на себя охрану советского посольства - сиречь выделенной для послов территории, временно носящей это громкое название. Спасибо ему. Советские куда-то ушли с Мюллером, при этом Радзиевский, когда я напомнил им о необходимости обсудить детали, панибратски похлопал меня по плечу.
Тем временем Вулф стоически развлекал английскую делегацию, выделившуюся тем, что в её составе числился крокодил - слишком мелкий даже для каймана, но о его возрасте англичане не признавались. Заместитель Мюллера Кирхбаум пытался подозвать крокодила на кис-кис и поведал послам о своём проекте приютов для кошек, обездоленных войной. Услышав от англичан о том, что у них на улицах преобладают собаки и лисицы, Кирхбаум очень удивился, что их не отстреливает полиция как разносчиков бешенства. Хорошо, что Гейдрих этого не слышал. Кошки болеют бешенством также, а хоть лисы - и не домашние животные, их можно было бы вакцинировать и выпускать обратно на волю. Нужно будет поделиться с Гейдрихом этой идеей.
По окончании фуршета Шелленберг шепнул мне, не будет ли мне сложно проследить и за англичанами также. Я заверил его, что привык приглядывать сразу за всеми. Встретиться с Радзиевским мне удалось только за шахматным столиком. Это место было вполне уединённым, а шахматная партия - подходящим поводом для беседы, если уместно назвать беседой следующий диалог: Радзиевский явно не привык к светскому лексикону.
- Какая у вас обстановка?
- Как видите, обстановка спокойная, ничего из ряда вон выходящего. Можете не сомневаться, что никаких провокаций мы не допустим.
- Я хочу услышать ваш доклад.
- Доклад? Я докладываю не вам, а только своему командованию. С вами я могу только поделиться.
- Поделитесь со мной результатами.
- Результатами того, что в моей компетенции, я полностью удовлетворён.
- Расскажите же мне, что в вашей компетенции.
За игрой я не слишком следил и отдал Радзиевскому ферзя, чтобы посмотреть, как он развернётся в полной мере. Посреди разговора подошёл Щусев, склонился над доской и объявил, что Радзиевский играет нерешительно. При этом перед наступательным стилем Радзиевского у меня, недостаточно внимательному к игре и совершающему одну ошибку за другой, не было никаких шансов. Я отметил, что они общаются между собой как люди, давно работающие вместе, но это могло быть и публичной маской. Затем Щусев, утверждая, что дама скучает, увёл Радзиевского с собой, но я выразил готовность закончить партию. Некоторое время спустя я нашёл Щусева в компании княжны Ливен, в то время как Радзиевский скучал поблизости и был рад отпроситься у своего партнёра, чтобы доиграть.
- Вы хотели услышать о результатах? - напомнил я через некоторое время после возобновления партии. - Но вы наверняка уже обо всём осведомлены.
- Да, я ждал, когда вы расскажете, - теперь Радзиевский проявлял удивительный такт. - Мне ни о чём не сообщали.
- Что ж, если кратко, то мой человек, находящийся в составе официальной группы, направленной на стажировку, выполнил свою задачу успешно и профессионально. Никаких подозрений и никакой опасности нет, в скором времени он сможет вернуться. Потому и говорю, что удовлетворён результатами.
- А ваши хозяева?
Он либо в самом деле не так хорошо говорил по-немецки, либо на редкость неудачно подбирал формулировки.
- Хозяева? У меня нет хозяев, кроме фюрера, но ему о случившемся знать не обязательно. В этом деле я сам себе хозяин и действую в своих интересах, которые пересеклись с вашими интересами.
- Вы хотите, чтобы не стало фюрера и Рейха?
Чем он меня слушал? А занятные у них, выходит, интересы. Впрочем, в этом сомневаться не приходилось.
- Я предан фюреру и Рейху. Я не хочу видеть сильную Америку, диктующую свою политику Рейху и всему миру, как, полагаю, не хотите и вы.
- А какую политику она диктует?
- Прекращение военных действий, демократию, всеобщее равенство... всё, что вы знаете и сами.
- Мне не нравится этот русский с чемоданом, - заявил Радзиевский.
- Травин? Что не так с его чемоданом? Многие дипломаты ходят с чемоданами.
- Мне кажется, он носит в нём что-то запрещённое.
- У вас есть основания так думать? Или это просто предположение?
- Есть разница между "думать", "предполагать" и "казаться".
- Для меня эти слова значат одно и то же. Я полагаюсь исключительно на факты.
Когда к нам поднялась княжна Ливен взглянуть на партию, я потерял уже почти все значимые фигуры. Мы уговорили её присесть, при этом я сел к доске боком, дабы не сидеть спиной к даме. Но продолжать партию с таким перевесом сил не имело смысла, и мы решили начать её заново. Княжна пожелала уйти, и Радзиевский вызвался её сопроводить. Пока я ждал его, появился Щусев, и я заметил, что мы можем успеть сыграть партию. Отличный шанс поговорить с обоими.
Щусев по-прежнему был немногословен, от партии не отвлекался, и хоть называл Радзиевского слишком нерешительным, сам был предельно осторожен. Княжна Ливен также пришла понаблюдать за ходом игры, когда оный уже был переломлен в мою пользу. Партия вышла долгой, увлекательной и примечательной тем, что Щусеву я тоже отдал ферзя, однако сумел оставшимися фигурами планомерно вырезать его линии обороны и затравить короля. При этом оба мы были уже усталыми, путали фигуры, и в какой-то момент Щусев сделал ход моим же белым слоном.
- Ночью можно забыть о слоне в своём тылу, - извинился я перед зрительницей.
- Ночью вас может атаковать ваш собственный слон...
Щусев покинул меня ненадолго, и мы с княжной остались наедине. Она отметила, что за партией было интересно смотреть:
- В шахматах всегда есть момент, когда всё меняется. Только что вы были равны, и вот ты уже проигрываешь.
- И, как и в жизни, этот момент можно уловить, когда он уже позади, - по его последствиям.
- Это меня и тревожит.
- Отчего же? Любые последствия можно либо исправить, либо обратить в свою пользу, либо сделать выводы на будущее и приобрести ценный опыт.
Я проводил её; её атташе всё время где-то носило.
- Доброй ночи, и получше следите за своими слонами.
- О, слонов в моём ведомстве ещё не водилось. Разве что ослы, но они надолго не задерживались.
Мне подумалось о том, что она рассуждает не как дипломат, - но много ли мне встречалось дипломатов из Конфедерации, чтобы сравнивать?.. Щусев вернулся к партии, хотя дни его короля были почти сочтены.
- У меня есть для вас два задания.
- Постараюсь помочь, чем смогу.
- Во-первых, установить прослушивающее устройство в кабинете Гейдриха.
- Вы понимаете, что это весьма непросто и рискованно, но я попробую.
- Во-вторых, добыть документы, с которыми весь вечер стоит под дверью его кабинета Кирхбаум.
- Если получится.
Щусев сдался, мы пожали друг другу руки и попрощались. До конца вечера - точнее, ночи, - я был намерен доложить Гейдриху о результатах общения с советскими представителями и - наудачу, если повезёт - предложить Кирхбауму занести к Гейдриху его документы, раз он не решался вломиться сам. Но я как всегда удачно столкнулся с Гиммлером, пытавшимся собрать зрителей на спиритический сеанс. Мне ещё не доводилось присутствовать на таких развлечениях, а ведь это было хорошим шансом заслужить расположение Гиммлера. Из любопытства я согласился.
Меня, Вульфа и других участников Гиммлер провёл за собой в подвал. Там обнаружился стол, накрытый алой скатертью, со свечой и гирляндой колокольчиков, а посреди стола лежала маленькая тарелочка. Мы сели за стол полукругом, и Гиммлер велел взяться за руки. Мы хором повторяли за ним "Явись, король Артур", старательно сохраняя серьёзные лица. Несколько повторений спустя стол покачнулся и перевернулся, явив нашему взору перепуганного стажёра, сжавшегося на полу кверху лапками. Видимо, кто-то отрядил его, чтобы приводить тарелочку в движение при помощи магнита. Первым соориентировался Вулф - загнал отползающего стажёра к себе за спину и извинился, что парень, должно быть, выпил лишнего и с ним будет проведена разъяснительная работа.
В этот момент нас овеяло ледяным сквозняком, словно в глубине подвала открыли ледник, и из темноты раздался голос. Я обернулся и увидел, как перед нами парит невысоко над землёй рослая полупрозрачная фигура с колеблющимися, но достаточно чёткими очертаниями мужчины в лохмотьях савана. Я не знал, каким образом можно было достигнуть такого эффекта при помощи дыма, света и ткани, но прикасаться к фигуре не решился. Не в каждом театре такое увидишь, поэтому лучше смотреть и не спрашивать. Остальные были достаточно спокойны, чтобы я мог сделать вывод, что всё под контролем и так и должно быть. Король Артур выглядел недовольным и вопрошал, кто осмелился нарушить его покой. Вульф, видимо имеющий опыт подобных сеансов, находчиво подыгрывал:
- Наш вождь... германских народов желает спросить твоего совета, как великого вождя кельтов...
- Что ты хочешь узнать? - угрюмо уточнило древнее Величество, не без труда идентифицировав Гиммлера как упомянутого вождя.
- Я хочу узнать истину! О том, как вести мой народ...
- Истина утрачена, - замогильно пожаловался Артур. - Найдите осколок истины! Нынешние люди совсем позабыли сказки.
И дух, отступив в тень, исчез так же быстро, как появился. Я удержался от аплодисментов. Свидетели переглядывались и переспрашивали друг друга о его последних словах. Это определённо не было массовой галлюцинацией, а прочее не вызывало беспокойства. Под занавес - и вполне во плоти - явился Гейдрих и поинтересовался, что произошло. Гиммлер поручил всем искать осколок истины и с энтузиазмом объявил, что проведёт ночь в библиотеке. Гейдрих предложил спихнуть миссию на архив - пусть составят к утру компиляцию английских сказок, постаравшись при этом не побеспокоить в библиотеке Гиммлера. При этом откуда-то продолжало дуть холодом в спины, будто распахивали и закрывали люки. Хотелось поскорее уйти и не мёрзнуть, и поднять вопрос об отоплении этого старого здания.
- Только осколка истины нам и не хватало... - поделился я с Вульфом, когда мы поднимались из подвала.
- Вы что же, не хотите узнать истину? - Вульф был настроен более оптимистично.
- Это всего лишь осколок. Звучит как-то ущербно.
- А вам бы всю истину целиком?
- Почему бы и нет? Она, как известно, в вине.
Наконец мне удалось подкараулить Гейдриха в его кабинете и сдать краткий письменный доклад с первичной характеристикой наших советских друзей.
- Если позволите, я добавлю кое-что устно. Я сыграл с обоими в шахматы, а по стилю игры можно судить о характере человека.
- Да, пожалуйста.
- Радзиевский может поначалу показаться сильным противником, но это обманчивое впечатление. Он прямолинеен и оттого предсказуем и не опасен. Щусев осторожен, но это мешает ему рисковать, и он упускает все шансы. Против него играть непросто, но и ожидать от него решительных действий не приходится.
Гейдрих поблагодарил меня и дал ещё одно поручение: как бы невзначай вбросить при разговоре с советскими делегатами информацию о том, что на одном из наших секретных объектов засекли журналистов, пробравшихся туда нелегально. А поскольку делегаты уже ушли спать, я с наслаждением последовал их примеру и отложил все задачи на следующий день.

Наутро я первым делом нашёл Щусева и сказал, что хотел бы переговорить с ними обоими. Он кликнул Радзиевского, и мы вышли на веранду.
- Итак, господа, - торжественным шёпотом провозгласил я, - вчера к ночи мне удалось выполнить вашу маленькую просьбу и установить прослушивающее устройство в кабинете Гейдриха.
- Отлично!
- Конечно, ненадолго: я не так уж часто бываю у Гейдриха в кабинете, а оставлять там жучка слишком долго было бы рискованно. Но и то, что успело попасть на запись, достаточно любопытно.
Они даже не попросили аудиозапись. Хотя в таком случае я сказал бы, что уничтожил её во избежание обнаружения.
- На записи был слышен голос Гейдриха, говорившего, что на некий секретный объект - далее следовал его код - проникли журналисты, и возможна утечка информации.
- Немецкие журналисты? - уточнил Щусев.
- Советских и русских журналистов у нас вроде не водится, - отшутился я, мысленно ликуя, что наживку они заглотили. Знать бы только, куда тянется леска. - Голоса собеседника Гейдриха я не слышал, он больше мычал "угу". Могу предположить, что это был Мюллер.
- Спасибо, - Щусев был так рад подарку, что я почувствовал себя святым Николаем на Рождество. - Это очень интересно.
- У меня есть к вам встречная просьба, которая будет полезна и мне, и вам. Гейдрих, в свою очередь, поручил мне установить прослушивающее устройство в вашем кабинете...
- И вы это сделали? - встрял Радзиевский.
- Я ставлю вас об этом в известность. Я могу у вас на глазах установить жучка, а вы наговорите на него то, что считаете безопасным - или то, что вы хотите, чтобы Гейдрих услышал. Затем я его сниму.
- Это прекрасная идея! - одобрил Щусев. - Давайте сделаем это после первой сессии переговоров, когда нам будет что обсудить. Только нам будет нужен условный сигнал, чтобы вы могли понять, когда наш кабинет свободен.
- Мы можем войти туда вместе, - я не был сторонником всё усложнять. - В конце концов, раз мне дали такое поручение, то я должен втираться в доверие, и это не вызовет подозрений.
Но Щусеву очень уж хотелось поиграть в секретных агентов, и мы условились, что я проберусь в его кабинет, когда он стряхнёт пылинку с плеча. Я обещался внимательно за ним следить, и мы разошлись. Советские при этом сердечно пожали мне руку, словно я оказал им огромную услугу. Приятно, когда тебя ценят.
Собравшиеся на первую сессию переговоров дипломаты и атташе скучали в ожидании старта. Кто-то предлагал сыграть в карты на жучки, кто-то ответил, что имеют ценность только жучки с записью. Я сказал, что можно набрать множество жучков и на каждый из них записать по похабной частушке. Но все сошлись на том, что если поискать в этом здании, найти в нём нужное количество жучков будет проще, нежели нужное количество зубочисток. За полчаса до начала сессии княжна Ливен не выдержала и сообщила своему атташе, что идёт играть со мной в шахматы. Я не мог отказаться. Увы, много времени мы не убили: пятнадцать минут спустя я неизбежно должен был поставить мат. Похоже, за прошлый вечер я изрядно поднаторел в шахматах. Травин, поднявшийся к нам, в шахматы не играл.
- И к лучшему, - решил я. - Если я обыграю всех послов и их атташе, меня точно не возьмут в дипломаты.
Княжна дожидалась Вульфа, который обещал ей разговор до переговоров. Я верил в пунктуальность Вульфа, однако привык к тому, что он всегда нарасхват и если вы видите Вульфа, то это не Вульф, потому что Вульф чем-то занят. Дверь кабинета Гейдриха распахнулась, оттуда выбежал Вульф и скрылся - вот и всё, что обычно можно наблюдать.
- Мимолётное виденье - это естественное состояние герра Вульфа. Я уже играл в пьесе "В ожидании Вульфа", я знаю, о чём говорю.
Пришлось развлекать русских делегатов цитированием Гёльдерлина, пока Вульф не предстал перед княжной и не увёл её гулять. Я же вовремя спустился в зал, чтобы присоединиться к английскому атташе Герберту, американскому атташе Флоренсу и телохранителю Картера Блэку в игре в карты.
- Скажите мне, чем обычно занимаются атташе на переговорах? Наверняка у более опытных атташе есть свои секреты? - Герберт мастерски тасовал карты, а на переговорах, похоже, оказался впервые.
- Обычно - играют в шахматы и в карты. Так что вы - достаточно опытный атташе, раз прихватили карты с собой, - заверил его я.
Ровно по расписанию Вульф пригласил делегации на первую сессию переговоров. Я остался погреть уши под дверью. Когда стих голос Вульфа, ровный и участливый, как у воспитателя детского сада, послышался звучный голос Щусева. Он говорил, что СССР не хочет войны, в том числе со стороны Китая, а хочет межкультурных и прочих отношений. Голос Картера, как всегда вкрадчивый, слышно практически не было. Княжна Ливен произнесла речь, и Радзиевский неприлично зааплодировал. Все делегаты единодушно выразили готовность к сотрудничеству, и Вульф подытожил, что страны достаточно пострадали от военных действий и пришло время переходить к мирным соглашениям. Слишком гладко это звучало, чтобы быть правдой. Однако Вульф призвал послов составить списки предложений к следующей сессии и отпустил делегатов.
Окончание переговоров я пропустил, но застал советских делегатов на перекуре во дворе. Издалека уловив мой взгляд, Радзиевский потыкал пальцем себе в плечо. Я кивнул, развернулся и нос к носу столкнулся с Шелленбергом. Прокомментировал, что успешно втираюсь советским в доверие. Шелленберг кивнул и поинтересовался, что я могу сказать по англичанам. Я честно ответил, что в этой сфере похвастаться мне нечем. Британские делегаты оставались терра инкогнита с крокодилом. Шелленберг предупредил, что англичане могут подбрасывать нам жучков, и я обещал следить и проверять.
Отделавшись от Шелленберга, я устремился к кабинету, выделенному советской делегации. Дверь была не заперта. Я закрыл её изнутри и приискал удобное место для прослушивающего устройства за оконной рамой. Подумать только, советские настолько мне доверяли, что я мог бы установить двух жучков, а снять по их отмашке лишь один. С другой стороны, мне тоже пришлось им довериться: если бы они застукали меня с поличным здесь и сейчас, вышел бы немаленький скандал. И я решил не злоупотреблять. Таким же незамеченным я вышел и стал с нетерпением ждать возможности сдать запись Гейдриху.
Заметив, что делать мне нечего, меня запряг Мюллер. Дал образец текста и велел напечатать несколько фальшивых первых газетных полос с этой новостью, и чтобы названия газет содержали слово "красный". Не тратя время на вежливое удивление, я сел творить. Каждый раз немного меняя формулировки в статье, но сохраняя смысл, - вернее, его отсутствие, - я создал газету "Красный Балтиец" и газету "Красная доярка". В статье говорилось, что Уран входит в фазу Козерога и может негативно влиять на людей, страдающих мигренями, отчего астрологи рекомендуют взять отпуск. Козерогу Мюллеру захотелось, что ли, выбить себе отпуск у Гиммлера?.. Но нет, дальше интересней: читателям предлагалось заметить на небе звёзды, складывающиеся в определённый рисунок. Прилагалась иллюстрация - грубая фигура из двух восьмёрок, намекающая на траекторию движения атома. Меня хватило только на две газеты, но Мюллер определил, что этого довольно, велел оставить их в центре стола и проследить за реакцией окружающих. Я так и поступил, хотя реакция была закономерной.
Все, кто видели "коммунистические" газеты, отзывались о написанном как о какой-то бредятине. Щусев сказал, что ему как дипломату не пристало верить во всякую антинаучную ерунду. Княжна Ливен заметила, что вера в сверхъестественное, астрологию и магию расцветает, когда государство переживает упадок и клонится к закату, подобно Российской империи перед революцией. С одной стороны, она была безусловно права: в период кризиса человеку свойственно цепляться за фантастическое. С другой стороны, это прозвучало как завуалированное оскорбление Гиммлера и его мистических увлечений - не придерёшься. А если кто-то и обратил внимание на символ атома, то уж наверняка держал это при себе. Я же сидел на таком видном месте, что попался всему проходившему мимо начальству.
Сначала Шелленберг справился, как продвигаются мои дела. Я шепнул, что установил жучка в кабинете советской делегации, и шеф молча показал мне большой палец. В нагрузку к прежним заданиям он поручил мне присмотреться к взаимоотношениям внутри тандема конфедератов. Я ответил, что отношения между княжной и атташе довольно прохладны. Но как узнаешь, во что эта чопорность превращается за закрытыми дверями?.. Затем меня обнаружил Гейдрих и сообщил, что Гиммлеру приходят странные анонимные телеграммы, и нужно с ними разобраться. Приказал найти Гиммлера, передать ему, что это он меня прислал. Мюллер милостиво отпустил меня с газетной вахты, сказав, что передаст пост своему помощнику.
Мне удалось догнать Гиммлера, который, казалось, слегка удивился моему вопросу про телеграммы. Сказав, что отдал телеграммы кому-то из своих помощников, он устремился дальше. Что ж, Гиммлер никогда не облегчал жизнь окружающим, зато способствовал развитию терпения и упорства. Без особой надежды я послал запрос в почтамт, но там только руками развели - анонимок они не отправляют. Отчаявшись, я посетовал на свою задачу Шелленбергу. Тот неожиданно выразил готовность помочь - сказал, что наберётся наглости спросить у Вульфа, которому Гиммлер вроде как поручил это дело. И набрался, и подошёл к Вульфу, беседовавшему с кем-то под сенью дерев.
Чтобы не запороть такую хорошую многоходовочку, Вульф перенаправил нас к Мюллеру. Я остановил Мюллера на скаку, и он отдал мне две телеграммы. "Окунь кормил большую рыбу требую мотыль тчк" и "Большая рыба вернулась родное море мальки требуют мотыля вскл". На первый взгляд звучало не меньшей белибердой, чем астрологическая статья Мюллера (позже я заметил, что кто-то обвёл слово "Уран" в газете кружочком), но только на первый. Некое высокопоставленное лицо возвратилось на родину, некие мелкие служащие нуждались в снабжении. Как это могло быть связано между собой и с Гиммлером? Не один десяток минут я просидел над этим текстом, пытаясь найти подсказки в словах и сочетаниях букв. Шелленберг сказал, что будет весьма мне признателен, если я сумею "деликатно поговорить" с Гиммлером и узнать хотя бы, как эти телеграммы к нему попали.
На время телеграммы пришлось отложить. Ещё наблюдая за газетами, я тихо спросил Щусева, не пора ли снимать жука, но он ответил отрицательно. Недоумевая, что можно записывать так долго, я ждал. И вот Щусев шепнул, что можно - и я отправился забирать устройство. Дождавшись, пока вокруг кабинета перестанут ходить соседи, я осуществил демонтаж жучка и незамедлительно понёс его на расшифровку. Запись была между долгими метрами плёнки с тишиной. Послышался возмущённый голос Щусева - говорил он, конечно, по-русски, перемежая свою речь непечатными междометиями: "Почему я не знаю, что происходит в моей стране?! И тут вдруг переворот...", Радзиевский не встревал. Следом - глухой звук удара по столу кулаком и голос Радзиевского: "Хватит, б@дь, орать". Кто-то начал шептать другому на ухо, и шёпот не поддавался расшифровке. В довершение я услышал на записи грохот и вопли, обозначавшие, по-видимому, звуки драки. "Я подумаю", - сказал Щусев, когда всё стихло. "Подумайте, - ответил Радзиевский, - Но ваше мнение меня не особо интересует".
Во время прослушивания так и хотелось сказать: переигрываете, ребята! Сложновато было поверить в то, чтобы интеллигентный Щусев был способен материться и тем паче бить кому-то лицо. Но я разведчик, а не режиссёр, а в остальном аудиопьеса звучала вполне правдоподобно. Я кропотливо записал расшифровку и понёс её в зубах Гейдриху вместе с записью. В это время у Гейдриха как раз была летучка, но я, постучавшись, заявил, что у меня срочный доклад, - тем больше охват аудитории. Не без гордости я отчитался, что исполнил оба его поручения - донёс до советских гостей информацию о журналистах и установил прослушку в их кабинете. Гейдрих быстро пробежал глазами расшифровку и протянул её Вульфу. Он уточнил, как давно была сделана запись - не полчаса ли назад. Я прикинул в уме и счёл нелишним подтвердить, что да, примерно тогда. Вульф сказал, что в это время у СССР что-то произошло, и что советский посол произнёс загадочную фразу - дескать, он сможет ответить только по результатам переговоров с США. Картер (я был тронут тем, что Вульф называл его просто "Алекс") при этом, по его словам, ни о чём не сообщал.
Забегали слоники! Интересно, что за "переворот", о котором Щусев, разумеется, знал и был готов? Я хотел ещё послушать Вульфа, но Гейдрих велел мне незамедлительно вернуться к наблюдению, и я покинул кабинет. Свободная минутка заняться Гиммлером. Перехватив его в наиболее узком месте, пока не улизнул, я взмолился, чтобы он сказал, кто доставляет ему телеграммы. Я был готов услышать, что телеграммы сами материализуются в ящике его стола, но Гиммлер ответил, как нечто очевидное, что они происходят из недавно установленного ящика для анонимных донесений. Я было приуныл - вычислить автора будет непросто. Но Гиммлер заявил, что верит в меня, и всё же удалился.
Во время второй сессии дипломатических переговоров я сдал телеграммы на экспертизу отпечатков пальцев и снова немного побыл под дверью. Господа и дама послы и атташе как ни в чём не бывало обсуждали детали будущего сотрудничества, говоря, что Лига Наций потерпела поражение в своей задаче сохранить мир во всём мире и что необходимо создать нечто подобное, но учесть её ошибки. Расскажи мне об этом кто-то другой, я бы подумал, что это шутка. Экспертиза информативной не была: телеграммы были уже слишком залапаны Гиммлером, Мюллером и мной. В качестве последней меры я установил слежку за ящиком для донесений, нарушив сам принцип его анонимности. Но я переоценил его популярность: ящиком воспользовался только один аноним, и я посадил ему на хвост своего человека, а сам решил бесцеремонно вытряхнуть ящик.
Нигде в Берлине нельзя остаться одному. Когда я направился к ящику, за мной на некоторое время увязался Щусев и попросил разузнать об арестованных на объекте журналистах у Мюллера, который якобы занимался этим делом, - не ложный ли это след. Я заверил его, что так и сделаю, благо Мюллер - человек общительный, - и тут же выкинул это из головы: если Гейдрих хотел, чтобы советские услышали только то, что услышали, - значит, не стоит давать им узнать больше. А когда я пытался вскрыть ящик, рядом подвернулся Шелленберг и решил мне помочь. Мы перенесли ящик в его кабинет, и телеграммы так и посыпались из щели для писем. Только одна телеграмма застряла, и Шелленберг отлучился, чтобы найти, чем её подцепить. Пока он не видел, я сумел достать эту телеграмму пальцами, увидел на ней имя отправителя и спрятать её в карман. Я ещё не знал, во что вляпался Гиммлер, и не хотел светить именами прежде времени. С ворохом анонимок Шелленберг отпустил меня работать.
Мой человек проследил за горе-шифровщиком до его дома и взял под арест. Я приехал поговорить с ним. Его звали Карл Фридмен - имя совпало с подписью на последней телеграмме. Он работал охранником в редакции газеты Der Zpiegel, в последние дни скандально прославившейся то разоблачительными публикациями, то разоблачениями автора этих публикаций. Его личное дело было скромным: ни судимостей, ни арестов. Он рассказал, как неизвестный человек в форме, скрывавший лицо, завербовал его в "общество Туле" и в качестве вступительного задания поручил отправлять описания всех посетителей редакции по адресу в Мюнхене. Будучи принятым в общество, он был разорён взносами и сборами, якобы на освобождение Гессе, влез в долги, но, уверенный, что вкладывается в благо Рейха, говорил жене, что играет в карты. Отчаяние толкнуло его на попытку шантажа Гиммлера анонимками в надежде вернуть свои деньги. Он был явной жертвой, а не злоумышленником, и я отпустил его под расписку о невыезде, обещав разобраться с отъёмом денег у честных граждан. Оставалось понять, чьей жертвой: мошенников, прикрывающихся именем Гиммлера, или же махинаций самого рейхсфюрера с его тягой содержать дармоедов-оккультистов.
Будущий доклад я начал писать загодя. Если под подозрением был сам Гиммлер, то стоило уведомить инстанции повыше. Обращаться напрямую к фюреру я не рискнул и поставил на конверте имя Гёринга, который наверняка донесёт сведения куда следует. Едва я успел набросать черновик, как меня вызвал к себе Гиммлер - очень кстати. Сложив бумагу и убрав во внутренний карман, я последовал за Гиммлером, но он уже с кем-то беседовал. Чтобы не тратить время зря, я хотел было найти Шелленберга, который просил доложить ему о результатах по телеграммам прежде Гиммлера, но и тот был занят. Я решил, что кто первым запросит отчёт, тот его и получит, и стал ждать. Давненько промедление в ведении дела настолько меня не раздражало. Наконец, Гиммлер заметил меня и отвлёкся от светских разговоров. Я предупредил, что разговор будет долгим, и разложил перед ним все анонимки, которых он ещё не видел.
Я изложил Гиммлеру то, что можно было понять из содержания анонимок, и не прибегая к допросу Фридмена: вот большая рыба - некое важное лицо, вернувшееся на родину. Вот окунь, каковым, видимо, является автор телеграмм, - он вкладывался в большую рыбу и хочет получить свои деньги назад. А вот намёки на то, что средства используются не по назначению - их съедают щуки, что может навредить большой рыбе. Я подытожил, что Гиммлера пытаются шантажировать разбазариванием денежных средств, и сообщил, что следы анонимок ведут в редакцию всеми нами любимой газеты Der Zpiegel. Для пущей верности я добавил, что согласно сообщениям моих осведомителей в газетных кругах, Zpiegel готовит очередную публикацию, в которой обвинит Гиммлера в частности или верхушку в целом в растрате средств на возвращение Гессе. Гиммлер комментариев не дал, но убежал очень быстро, прихватив анонимки с собой. Я же с полным правом вернулся к написанию доклада начисто. Кратко пересказав злоключения Фридмена, я приложил к докладу протокол допроса и ту телеграмму, в которой стояла подпись, а затем направил его к Гёрингу.
Теперь можно было доложить и Шелленбергу. Я думал, какой объём информации ему скормить, когда Вульф сказал мне, что Шелленберг разговаривает с Гиммлером в его кабинете. Я совсем немного задержался под дверью и услышал, что они как раз обсуждают редакцию. Я сказал себе, что Шелленберг наверняка узнает обо всём от самого Гиммлера - и уточнит, если пожелает, - и что в этом деле они наверняка заодно. Оставалось ждать, когда та или иная сторона совершит неосторожное движение, - мне самому было интересно, связаны ли статьи в Zpiegel о коррупции с проблемами их охранника. А пока на мой стол легло примечательное дело о выловленном из Шпее трупе неизвестного мужчины арийской внешности, среднего возраста. И примечательно в нём было то, что описывался труп как жертва ритуального убийства. Мне сразу захотелось взглянуть на него своими глазами.
Труп плыл до Берлина около недели, порядком распух, глаза вылезли, но травмы можно было идентифицировать. Судя по несмертельной гематоме на затылке, беднягу сначала оглушили, а затем глубоко вскрыли все вены на руках и ногах вдоль, чтобы выпустить кровь. На груди трупа были вырезаны странные символы. Ни капли крови, чтобы пустить по следу собак, в теле не осталось. Но удача улыбнулась мне в архиве: неделю назад было подано заявление о пропавшем без вести человеке, чьи приметы совпадали с нашим мертвецом. Я направился в деревню под Берлином, где проживала подавшая заявление женщина. Покойный был её любовником, он и увёз её в это тихое местечко, где у него был дом. А однажды вечером вышел в лавку за продуктами и не вернулся.
Женщина подозревала брата жены своего любовника, который угрожал ему за то, что тот бросил семью. Но когда я заехал к оному брату, - кажется, его звали Ларс, - он даже не пытался скрываться и был несколько удивлён моему визиту. У него было алиби, подтверждённое не только родственниками, но и соседями, что в указанный вечер он был на службе, а затем дома. Ларс сказал, что был бы, конечно, рад вмазать муженьку своей сестры в челюсть, но убивать не стал бы, не по-христиански это. Я перешёл к опросу населения деревеньки, в которой свил любовное гнёздышко покойный. И оказалось, что многие жители жалуются на неких сектантов, психов-сатанистов, проводящих странные ритуалы. Одни считали их безобидными шизиками, другие побаивались всерьёз, и только некто Фабиан Шульц отказался давать показания - дескать, всё здесь спокойно, ничего не знаю, отстаньте. Обыск также не позволил без официального обвинения, а обвинять его было покуда не в чем. Я установил слежку за его домом в частности и деревней в целом, и вернулся в Берлин.
Когда я приехал, Гейдрих куда-то уезжал и сказал доложить Вульфу или Шелленбергу. Но из кабинета, куда я заглянул, ко мне вышел Гиммлер и предложил доложить ему, пока ему больше нечем заняться. Я вновь предупредил, что это будет долгая история; мы сели в коридоре, и я рассказал ему о том, что видел и что узнал. Известие о культистах оставило его на удивление равнодушным. Не то чтобы я думал, что он и здесь замешан, но опасался, что он пожелает пообщаться с подозреваемыми о теории и практике. И снова ждать - на сей раз новостей из нехорошей деревни.
Всё та же компания в зале для переговоров с английским атташе во главе перешла на покер, когда Травин широким по-русски жестом пожертвовал целый ворох жучков на замену фишкам. Покерная колода словно того и ждала и подсовывала нам джокеров так часто, что пришлось от них отказаться. Я с удовольствием принимал участие в игре, и как только сорвал банк - за моим правым плечом материализовался Шелленберг и сказал, что нам нужно поговорить. Сперва я оторвался от стола, объявленного покерным, без особого энтузиазма, и выигранные мной жучки мигом поделили между собой проигравшие. Но когда я последовал за Шелленбергом, а дорогу ему заступил Мюллер и заявил, что "поймал снайпера" и хочет с ним поговорить, - я так возмутился, что я первым занял Шелленберга и уступать не намерен, что отступил даже Мюллер. Если что-то угрожало моим ребятам, я должен был узнать об этом как можно скорее.
Вид у Шелленберга был усталый. Он пригласил меня к себе в кабинет, угостил шоколадом и попросил напомнить ему оба дела - об анонимках и об утопленнике, только кратко. Стараясь держаться непринуждённо, я пересказал ему то, что уже говорил Гиммлеру. Он спросил, кто такой Карл Фридмен, - значит, Гиммлеру известно, кто ему пишет?.. Я ответил, что поговорил с этим человеком и оставил под распиской о невыезде, и больше Шелленберг им не интересовался. Когда с текучкой было покончено, Шелленберг спросил, как давно я подписывал Вольфгангу Краузе разрешение на выезд в США и что я могу сказать об этом человеке. Я припомнил, что подписывал около месяца назад, ответил, что подчинённых у меня много, и честно сообщил, что Краузе служил в Абвере столько, сколько и я, и не был замечен в каких-либо предосудительных связях.
Шелленберг предупредил, что Краузе подозревают в связи с очень громким преступлением в США, в котором может быть замешана Красная Капелла, и нужно разобраться с этим прежде, чем это бросит тень на весь Абвер. Подумать только, он мне доверял! Доверял! Мне! Я бы не поверил, если кто-то предсказал мне раньше, что Шелленберг спасёт моих людей. Я выказал озабоченность и инициативность и порывался поговорить с родственниками и коллегами Краузе, которые общались с ним ближе, чем я, но Шелленберг сказал, что это излишне. Я обещал поднять личное дело Краузе и расследовать его возможные сношения с Красной Капеллой, и Шелленберг меня отпустил. Я без промедления вызвал радиста и связался со своими людьми в Америке. Они отвечали, что у них всё спокойно, но я велел им поглубже залечь на дно. Пожалуй, ликвидировать Краузе было неразумно и привлекло бы излишнее внимание - приходилось надеяться, что если его всё же схватят, он справится сам.
За ужином я занялся бумажной работой. К моему столику подсел Щусев и стал спрашивать, выполнил ли я его просьбу. К этому времени у меня на уме не было ничего, кроме снайперов, и я понятия не имел, что он имел в виду. Он пояснил, что хотел узнать о документах по ядерному оружию, вероятно хранящимися у Картера. Это стало для меня новостью. Я сказал, что недостаточно близко общаюсь с Картером, чтобы подобраться к его кабинету, а Гейдрих, что был с Картером на дружеской ноге, не станет со мной делиться. Также Щусев пожаловался, что проект договора между СССР и Российской Конфедерацией, который был подан Гиммлеру, дошёл до него изменённым, в виде уже заключённого договора. Я предположил, что Гиммлер мог сам изменить документы в неких собственных интересах, и пообещал что-нибудь разузнать, переведя тему с документов Картера.
Вскоре после ужина до меня дошла новость, которой не грех было и поделиться: что Гёринг сделал Гиммлеру порядочный втык. А некоторое время спустя Гейдрих подошёл ко мне и поручил подслушать любопытные разговоры, которые вели послы во дворе. Я решил, что если я доложу ему чуть позже, что среди послов только и разговоров, что о секретном вооружении американцев, то, возможно, повезёт услышать от него какие-нибудь подробности. Когда меня нашёл Радзиевский и утащил поговорить под лестницу, я заявил, что у меня есть информация, которая, возможно, его обрадует, - что Гиммлер получил выволочку. Как несложно порадовать некоторых людей. А он спросил, не ведётся ли в Германии разработка сверхмощного оружия и не занимаюсь ли этим я сам.
- Помилуйте, я разведчик, а не учёный и не оружейник...
- Ну, может, кто-нибудь из ваших родственников или друзей?
Разумеется, в каждой немецкой семье есть атомный физик, рассказывающий государственные тайны за завтраком.
- Насколько я знаю, ядерным оружием занимаются США, а не Германия.
- Но вы же понимаете, - разливался Радзиевский, - что если оно будет пущено в ход, пострадают все страны на нашем континенте...
Я кивал и с тоской глядел вдаль, где меня ждали бумаги. За спасением мира Радзиевский обратился не по адресу - у меня были более срочные и более выполнимые дела.
Кто-то сообщил мне, что благодаря моему наблюдению за культистами были спасены двое послов и что за такие заслуги мне можно на ещё один крест претендовать. Удивившись, почему я узнаю последним о том, какой я молодец, я связался со своими людьми, прохлаждавшимися на пленэре, и спросил, что им удалось выяснить. Оказалось, следствие продвинулось до логического финала: по итогам допросов подозреваемых вышли на организатора культа, некоего африканского исследователя Отто Гартнера. Гартнер был посвящён неким племенем в жрецы вуду и стал одержим идеей вечной жизни, ради чего и совершил человеческое жертвоприношение, надеясь вызвать дух Барона Самди. И, что примечательно, вызвал. Барон и велел ему убить английского посла. Но как объявишь духа в розыск, если ты не Гиммлер?
По просьбе Шелленберга я написал краткий отчёт по делу о культистах и приложил к нему служебную записку, в которой рассказал о безупречном досье Краузе, высказал предположение, что тот мог связаться с Красной Капеллой благодаря Канарису, исполняя его личные поручения, и ещё раз пообещал приложить все усилия к его поискам. Я даже упомянул, что по распоряжению Канариса Краузе проходил подготовку как снайпер, однако в состав официальной группы по охране международных мероприятий не вошёл. Чем меньше ты умалчиваешь - тем меньше вызываешь подозрений, а существование официальной группы с легально зарегистрированным оружием успешно прикрывало существование неофициальной. Пока я писал, ко мне подсел Радзиевский. Я развлёк его байкой о приплывшей в Берлин жертве ритуального убийства, и вдруг... выстрел. Выстрел у меня над самым ухом в безупречно охраняемом зале для переговоров, прямо в плечо Радзиевского.
Это был даже не снайпер. Обернувшись, я успел увидеть человека, направляющего на Радзиевского дымящийся пистолет и кричащего "Вы убили Сталина!". В следующую же секунду английский атташе Герберт вырубил метким ударом ноги, и я побежал звать врача. Обогнав врачей, вернулся назад, только чтобы увидеть, что Радзиевского уже штопали кустарным методом, а нападавшего скрутили и куда-то увели. Рассыпаться в извинениях за дыру в безопасности не пришлось: на Радзиевского покушался член его собственной делегации, какой-то фанатик. Занятно, что так я впервые услышал о том, что убит Сталин. Интересно, что думает по этому поводу Уоллес - если, конечно, он ещё думает, а не пакует вещи. Ещё более интересно, от чьего лица теперь выступала советская делегация.
Потехе час, а делу всё время - так, кажется, говорят у русских? Я дописал доклад прямо на месте преступления и принёс его Шелленбергу. Проглядев доклад и записку, он полюбопытствовал, на основании каких данных я полагаю причастность Канариса к связи Краузе с Красной Капеллой.
- Никаких доказательств, только интуиция.
- Интуиция - это проявление нашего внимания к незаметным фактам.
- Это просто наиболее очевидный вариант. Возможные связи Остера с Красной Капеллой я также расследовал, но неоспоримых доказательств не получил. Поскольку Канариса и Остера больше нет в живых, - боюсь, что всей правды мы не узнаем уже никогда.
Мой любимый метод - всё списать на мертвецов. Сказав, что я утратил связь с Краузе, он не отвечает на мои сообщения и его местонахождение мне неизвестно, я пообещал и впредь выпалывать красную заразу из наших рядов и покинул кабинет Шелленберга. На прощание тот сообщил, что мне, быть может, будет интересно, что глаз "моего" мертвеца из Шпее прислали английскому послу. Проходя мимо допросной, где работали с покушавшимся на Радзиевского, я подумал было, что мне стоило бы дать показания как свидетелю, но я мало что видел и едва ли мог добавить что-то новое к рассказам остальных участников инцидента об истинно английском хуке. С чистой совестью я отправился спать.

Наутро финальная сессия переговоров ознаменовалась тем, что советские делегаты ляпнули про наличие ядерного оружия у Германии. Вульф сдержанно удивился и заверил их, что такого оружия у Германии нет, а непроверенная информация может появиться вследствие провокации с целью срыва переговоров. Он отметил, что за время переговоров уже не раз случались неприятные инциденты с подменой или исчезновением документов, вбросами информации, но поддаваться не стоит; Картер не преминул добавить, что все происшествия так или иначе были связаны с советской делегацией, и посоветовал ей решить свои внутренние проблемы. Похоже, идея поговорить с Гейдрихом о ядерном оружии была уже неактуальна. Послы смогли договориться. А могло ли быть иначе, если такова их работа? Но влияет ли эта видимость мира хоть на что-то?
После переговоров я обнаружил оставленное на столе письмо. Оно было открыто, лежало на видном месте, потому я не преминул сунуть в него нос. Оно адресовалось главе британской делегации от наследника некоего исследователя Африки - снова Африка! - который надеялся продать лорду Уиндмиллтону доставшиеся ему от отца артефакты, связанные с культом вуду. Видимо, Барон Самди, кем бы он ни был, жертву выбрал не случайно. Я передал письмо адресату, и тот пожелал незамедлительно переговорить с Шелленбергом, отозвавшись при этом обо мне как об "одарённом молодом человеке". Я, конечно, уже далеко не молод, но в сравнении с этим стариком с крокодилом... Последним, что я сделал до разъезда делегаций, было письменное изложение моего доклада по анонимным телеграммам. Гиммлер уже уехал и свои телеграммы забрал с собой, что дальнейшее расследование затрудняло.
А что изменится в мире, когда послы вернутся домой, - об этом, как в шахматной партии, можно будет узнать по последствиям.

Благодарности и пожизняк послеигровойНемного жаль, что на переговорах восторжествовала магия дружбы, но так, увы, бывает на всех играх и что с этим делать, мне неведомо. Наверное, стоило проявить инициативу и, например, зачиповать снайпера на Картера или Вульфа, но, к сожалению, я был слишком больной, особенно в последний игровой день, и меня хватало только на необходимый минимум. А раз Граубе снова вышел сухим из воды - буду рад последующим играм в сеттинге, не сомневаюсь, что найдётся во что поиграть, и продолжаю зазывать новых игроков!

Спасибо мастерам! Грифф и Гатс, вы снова сделали много крутого и интересного, столько разных линий и мелочей, что за одну игру не разгрести и не распутать. Документы с каждым разом всё красивее, модель прослушки с каждым разом всё удобнее, радио тоже радовало. Довольно малыми средствами - создаётся, живёт и развивается мир. И это здорово.
Спасибо Беркане за шефа Шелленберга - рассудительного и активного! Отдельно - за парадоксальное доверие. Отдельно - за троллинг Мюллера. Ваш контраст был прекрасен.)
Спасибо советской делегации - Шеллару за Радзиевского и Катце за Щусева! Отличные союзники-противники были, и тоже очень разные между собой, и чертовски колоритные.
Спасибо Тацу за обаятельнейшего Гиммлера! "Призрака нужно взять живым" - в цитатник!
Спасибо Игорю за Мюллера - самого социализированного немца и коллекционера всех коров полигона, спасибо Мори за Вульфа - воплощение такта, терпения и надёжности, и, конечно же, Гриффу за Гейдриха, неизменно самого... гейдрихового Гейдриха, словно сошедшего с фото.
Спасибо Вере и Маре за великолепную пару конфедератов - эстетический оргазм и лёгкий дух дореволюционного Петербурга.
Спасибо Ди и Айко за британцев! Крокодил был очарователен (и хорошо, что не тикал!). Отдельное спасибо Айко за покер на жучки!
Спасибо американцам - Гатсу, Кусту и Лармиону! Мы почти не пересекались, но вы были симпатяги.
Спасибо Миледи, Рокси и Ди за самоотверженную игротехническую работу!
Очень много сердец Рокси и Сириусу за еду! Люблю пламенно всё, чем вы меня кормите. Овсяные оладушки, овощи с карри, острая картошка - риск откусить себе пальцы и непреодолимый соблазн прийти за добавкой.

В воскресенье, когда я сделал всё, что мог, а глаз ненавидел меня всё сильнее, мастер отпустил меня пораньше, но меня так и не отпустило. Я оперативно собрался, сел на хвост Шеллару, и мы стали ждать такси. Пока ждал - выпил сидра с Верой и Айко и послушал увлекательную историю атташе Герберта, и пособирал на участке свежего подорожника для крыс, как и год назад. Выезжали с Шелларом, Катце и Игорем незадолго до конца игры. По пути пришлось слегка постоять, - а по обочине вдоль пробки тянулся караван маршруток, водители которых, видать, возомнили себя бессмертным полком. Так что я не раз порадовался, что не поехал маршруткой.
Что было потом - вы уже знаете. Оставайтесь на нашей волне.

@темы: moments of life, deutschland uber alles, поржать и убежать, friendship is magic, соседи по разуму, вот такой весёлый джир!, ролевиков приносят не аисты, 2 beer or not 2 beer

Фото с прогулки в Аптекарском огороде от Эйлинн. Я и Амарт подкравшийся, когда Эйрле загнала нас в ёлки:
Ещё два
Мне сказали, что я фотогеничный. О_о' И велели полапать цветы.


Съездил в клинику РЖД, чуть не заблудился. Впечатление приятное - зелёный двор, светлые коридоры, даже специфического больничного запаха не чувствуется. Окулистка очень деликатная. Но я ж неведома зверушка, поэтому диагноз у меня - как в анекдоте про "Ааа, что это у вас?".
Загадка первая: отёк в левом глазу есть, а выделений нет. Вчера были, сегодня все вышли. Нетипично для конъюнктивита.
Загадка вторая: при этом правый глаз видит хуже левого! На уровне "Привет, дружелюбные цветные пятна". И то ли оно временно, потому что он слишком сухой, то ли по жизни уже.
Загадка третья: мне не больно. И не потому, что я терпеливый. Мне неприятно, когда тычут пальцем в глаз, но болезненности как таковой нету.
Прописали четыре вида капель, из них три - капать четыре раза в день. Да, я всё ещё еду на рейховку со всем этим добром, осталось только собраться. Отёк, по ощущению, спадает. Удачной нам игры.

@темы: moments of life, портрет в интерьере

Во вторник была пьянка по Игроку, и о ней я ещё напишу.
На следующий день с утра пораньше я поехал с Мафеем в Ласку. Начиная с двухлетнего возраста я ощщупываю крыс каждый день, что бы они об этом ни думали, и вот за время нашей поездки в Питер Мафей отрастил себе шишку на бочине возле лапы. Я вспомнил Андерсона, приехавшего ко мне уже неоперабельным, и паранойя моя взлетела до небес. В очереди мы были первые, но несколько часов подождать пришлось. Приезжала Рамона с мыхом Яшкой, чёрным и большим, - без встреч в Ласке никогда не обходится. Страсти по Мафею не страшные, но немного неаппетитные
Сам визит был быстрым: Новикова только сжала шишку, как эта гадость выскочила наружу и была отправлена в помойку. Резать ничего не пришлось - хилерство, магия! Кератоакантома - звучит страшно, а на деле просто сальник, образование доброкачественное и к рецидивам не склонное. Теперь Мафей - временно крыса с дырочкой в правом боку. По результатам осмотра - сердце бьётся без нареканий, дыхание в норме, уши и глаза здоровы! Рамона, конечно, отнеслась к моей радости скептически: многие крысы поначалу стабильны, а потом бац и всё, - но, дорогое мироздание, можно этому парню ещё годик?.. Да, завтра ему два и семь. Ещё немного
Вспомнив, что наша единственная карантинка занята Магнолией, на обратном пути я завернул в Бетховину. Купил просторную клеть ядрёно-розового цвета, эдакий барби-пинк, якобы "кроличью", с широкими прутьями, между которыми легко просовывается любопытный копчёный нос. Умница Мафей не пытался ничего чесать, а свернулся клубочком и проспал почти весь день, а вчера ушёл жить под салфетки. Кантор скучает без брата, но скоро они воссоединятся.

Салют смотрели с лестничного балкона 25-го этажа. Оттуда можно было разглядеть залпов пять, но лучше всего - ближайший, с Поклонки. Я не фанат салютов, но вид на город открывался фантастический. Надо будет как-нибудь подняться туда просто пофотографировать.
Вечером не удержался - пересмотрел (и показал Птахе) "Монгола". Что это?Это единственный адекватный фильм, который я знаю по теме, и очень его люблю. Он безмерно красивый - красивая Степь, красивая музыка, красивые съёмки, красивые монголы, красивая боёвка. И очень правильный. Да, пафосный и отчасти сказочный, но это тот период истории, когда реальность и миф настолько тесно переплетаются и перетекают друг в друга, что разделять их не имеет смысла. Теперь думаю - Волкодава, что ли, пересмотреть? Он, конечно, странненький местами, но лучше, чем ничего.

Вчера фандом белого порошка в составе меня, Аркадия и Антона, и Йори в качестве неофита сходили на Крабата в кукольный театр на Бауманке. Впечатления
Зал был ещё более пустым, чем в прошлый раз, а мы сидели ближе - в третьем ряду. Можно было лучше разглядеть кукол и зелёную будку, сиречь мельницу (у орла даже хвостик есть!). У Мастера чёрный плащ с синим подбоем - ворон, блин, в бездне. И - "Нас не слишком часто будят здесь по ночам... для работы" По-прежнему восхищаюсь тем, как сделан этот спектакль - самыми простыми, но выразительными средствами, без излишеств. Всё работает, ничто не выбивается из общего стиля. Финал: Мастер подходит к орлу, поднимая руку ладонью вверх, словно разговаривает с ним и что-то предлагает, затем прикасается - и отдёргивает руку, будто порезавшись о клюв. Будто вовсе не клюв он ожидал почувствовать под пальцами. Сбрасывает плащ, который всё ещё цепляется за его ноги, берётся за лопату - и, кажется, впервые выпрямляет спину. Впервые смотрит вверх. Впервые - с каким-то человеческим и радостным выражением лица под маской. Когда-нибудь я соберу коллекцию финалов.

Выходя из дома на спектакль, я подумал, что мне просто что-то попало в глаз. За время спектакля глаз слипся внафиг. Птаха подтвердила подозрения, что это конъюнктивит Поскольку для снятия за сутки до игры эта причина недостаточно уважительная, вечером таки сваливаю в Молоково, а пока еду к врачу. Так что, если кто-то привезёт конъюнктивит с игры, - я умываю руки. И вам советую умывать, гигиена - залог здоровья.

@темы: внутренняя монголия, friendship is magic, all the world's a stage, кина не будет, електричество кончилось, вот такой весёлый джир!, гнездование пернатых, это крыса и ей не стыдно, белый порошок и стекольный завод