В пятницу я встретил Птаху с работы (снова послужив моделью для настройки фотоаппарата, и в этот раз даже не за конфетку)), и мы осуществили марш-бросок по вечернему городу: от Белорусской до Краснопресненской, а там через парк, где мы с Аркадием дважды бывали (и я снова не преминул покачаться на качелях), - на набережную, и по набережной до Делового центра. К концу прогулки началась некоторая доля превозмогания, поскольку Птаха раньше только проезжала этот маршрут на самокате и не рассчитала, насколько он длинный пешком, и к тому же была на каблуках, - а я чутка мёрз, когда холодом тянуло с воды. На последнем этапе пути мы делали регулярные привалы на скамейках и шезлонгах. Также выяснилось, что я прежде никогда не входил с этой стороны на станцию Выставочная - там, где вход на мост Багратион, только идёшь не на мост, а долго пилишь сперва через торговую галерею, и потом через выставочную галерею метрополитена. Через жёлтую ветку доехали домой. Всегда интересно открывать новые для себя куски урбанистики, ну и вролинг в упырин по-прежнему неизбежен, когда гуляешь по городу практически ночью.
Астрологи объявили сезон ретроградного Меркуцио, поэтому по возвращении я показал Птахе венгерскую версию РиДж. Думал ограничиться одним актом за один раз, но Птаха сказала заносить и второй. Одно неосторожное движение - и этот Марк может внести вам венгров, как тех пчёл И вот уже давно знаю наизусть, так что подпевать могу, - но старая любовь не ржавеет, каждый раз снова прёт. И тот случай, когда мне нравится в мюзикле буквально всё: музыка и вокал, театральная составляющая, сценография, каждый исполнитель, каждый персонаж. Вытянута по максимуму каждая сюжетная линия. Каждое лицо в массовке уже родное, и видишь за ним историю. Французы, конечно, тоже хороши, но с венграми для меня ничто не сравнится. А из французов хочется теперь Моцарта пересмотреть...

Сегодня на понедельничных вальсах в библиотеке был аншлаг, потому как происходил танцкласс к Викторианскому балу. Выйдя из турникетов, я наткнулся на Векшу, которая ловила Майрет. Вместе мы поймали Ранвен, а затем и Майрет с Василием. После чего Векша отпочковалась от нас за кофе, а мы резво пошли до библиотеки через совершенно летний город. Каштаны, фонтаны, тюльпаны... Совсем скоро станет жарко, а пока в кайф гулять в футболке. О танцах
После разминки и первого свободного вальса - начали с маршей. Давненько я не танцевал марш эрцгерцога Карла под классическую музыку, да из классической позиции - когда кладёшь руку кавалеру на плечо (неудобное!), - а не из па-де-грасной. И марш Карусель - в кои-то веки не под Куклу колдуна Затем станцевали вальс Фламмен - он простой, почти без фигур и из-за этого какой-то не очень запоминающийся.
Перешли на контрдансы и выучили КД "Прихоть дьявола". Не одним же только Байрону и Бевериджу прихоти иметь Он очень простой, так что мы всё никак не могли понять, в чём подвох: может, он очень быстрый? Или очень долгий?.. Ведь дьявол должен быть в деталях! Но усложняющих деталей так и не обнаружилось, хотя контрданс действительно быстрый, проходится на тыгыдык, и есть риск сменить танцевальный пол, если замешкаться и не докрутиться. Люблю такие бодрые контрдансы, получилось приятное пополнение копилочки. Затем, особо не тормозя, собрали три сета на Домино-5, который также пробегается как джига. Считаю, что наш сет был молодцом - затупил и поломался только в самом финале, на последнем кругу.
Также собрали сет на Казуарину - эта музыка будет вечной и я люблю её нежно, с удовольствием прохожу с разными партнёрами и вообще не надоедает. И напоследок мы с Ганзель слились в общей любви к Прихоти мистера Бевериджа - так что я не мог не пригласить. Чуть менее привычно танцевать за кавалера, но в этом есть своё несомненное удовольствие Так что утешительный план на бал таков: в контрдансы я могу ходить и за кавалера, а в вальсах на свободных кавалеров буду рассчитывать. Жаль, пошиться всё-таки не получится: и деняк на ткань нет, и Птахе некогда - она шьёт себе очередного Хэ Сюаня и лепит рыбий хребет из пластики-полиморфуса. Стало быть, буду собираться из шкафа: блузка-юбка-корсаж.
На КД "Кембриджский вальс" мне пары не нашлось, и я любовался со скамейки запасных, как другие мучаются. Хочется, конечно, ещё его тренировать, ну да не в последний раз. Танец красивый, особенно когда все двигаются одновременно, и немножко про шизофрению - "я и мой воображаемый контрпартнёр" случается, когда доходишь до конца сета. И у Энии отличный кликер-метод для привлечения внимания отвернувшегося контрпартнёра - щёлкнуть пальцами. Дрессировка универсальна
Кислород в библиотеке мы, правда, выдышали, но было хорошо и продуктивно. И хорошо было вечером выйти на воздух - прохладный, но в футболке всё ещё было тепло. Дошли до метро и разъехались.

Прокрастинируя просмотр последней серии Караморы, я начал смотреть документалку про динозавров - Доисторическую планету. Первые впечатленияТакая ностальгия: текст читает Аттенборо, дубляж Дроздова. Первому 97, второму 85, - эти люди кажутся вечными. Сериал - явный оммаж Прогулкам с динозаврами, которые я безмерно любил в детстве и давно хочу пересмотреть, как и Прогулки с чудовищами. Очень интересно наблюдать, как за почти 25 лет изменились представления о динозаврах: если раньше любые животные, включая динозавров, рассматривались в основном с позиции "кровожадные хищники vs мирные травоядные", и динозавры воспринимались гигантскими чешуйчатыми рептилиями, - то теперь принято срисовывать поведение динозавров с птиц, их непосредственных потомков. Птицы, в отличие от рептилий, более социальны и обладают эмпатией. И, конечно, в сериале можно найти ошибки и неточности, - но он всё-таки скорее научно-популярный с уклоном в художественный, нежели научно-познавательный. Его цель - увлечь зрителя палеонтологией, и со своей задачей он справляется.
Первая серия посвящена прибрежной полосе и морским глубинам, и заходит сразу с козырей - с тираннозавра. Он скопом разрушает стереотипы: показан не как опасный монстр, а как заботливый отец пернатого выводка, мирный падальщик и даже - объект охоты ещё более крупной подводной твари. И не рычит, поскольку рычат только млекопитающие. Некоторые другие виды динозавров также представлены через первые шаги детёнышей. Мне, правда, несколько сомнительно, чтобы детёныш туарангизавра защищал беременную мать от хищника (обычно родители защищают потомство, а не наоборот), - но в остальном всё вполне верибельно. Жаль только, что бескровно из-за детского рейтинга, - битва двух мозазавров могла бы быть куда зрелищнее.
Пока я испытываю ощущение, что Прогулки были эпичнее, - впрочем, возможно, у меня эффект утёнка. Но меня по-прежнему, как и в детстве, до мурашек вдохновляет мысль о том, что задолго до возникновения человека нашу планету населяло множество видов, о культуре которых мы ничегошеньки не знаем и можем лишь фантазировать. И мир без человека, не тронутый цивилизацией, был прекрасен, - но было ли кому отрефлексировать эту красоту закатов и звёзд, морских волн и бескрайних полей, лесов и горных вершин?..
...А Карамору я досмотрел сегодня. Но об этом - в следующем выпуске

И Полынь в четвёртом часу ночи чебурахнулась из клетки и пошла гулять в спальню. Вполне спокойно и неторопливо исследовала новые территории под кроватью, чихая от пыли и умываясь, охотно вышла к рукам, но когда я её сцапал - возмущённо на меня напищала и вонзила в меня все когти. Теперь буду закрывать её клетку на ночь и в своё отсутствие...

@темы: я и бал, friendship is magic, all the world's a stage, кина не будет, електричество кончилось, гнездование пернатых, это крыса и ей не стыдно

Старики мои, Полынь и Бьякуя, снова похудели. Все рекомендации по кормлению начинаются со слов, что ещё ни одна крыса не умерла с голоду перед миской, полной зерна, - но к привередливым пенсионерам двух с четвертью лет это явно не относится. Видимо, мне снова придётся варить себе каши, чтобы их докармливать Зато с зеленью у Бьякуи безотходное потребление: он обкусывает листья, стебли высыхают, и из полученного сена он вьёт гнездо. Ещё крысного
"Крысы и юнидокс" - это отдельная песня. Бьякуя сердится на ложку с надоевшим пюре, в котором замешана таблетка: кусает её, отталкивает лапой, иногда топочет, или спрыгивает в поддон и кидает лапами наполнитель. Крысы, конечно, не умеют плеваться, но Бьякуя может схватить зубами пюре и отшвырнуть - и в пюре оказываются гамак, наполнитель или я. Что-то при этом попадает в крысу, но если он совсем откажется от юнидокса - придётся насильно скармливать из шприца какой-нибудь энрофлон... Не ценит он счастья диспергируемых таблеток! А Цзянцзай по-прежнему интересуется пюре-с-таблеткой куда меньше, чем Джерон и Альбедо (который, кстати, догнал и перегнал Джера по объёмам). Впрочем, Джерон скорее интересуется ложкой, которую он явно был бы не прочь притырить в хозяйство.

Снившееся-накопившеесяКак-то раз снилось рыбов. Я пришёл за покупками к некоей палатке вместо магаза, набрал кучу всего и вдруг осознал, что деньги забыл дома. Сказал продавщице, что сейчас за ними сбегаю, оставив покупки на прилавке, мне недалеко (во сне снова была моя прежняя квартира на первом этаже пятиэтажки). Но та ответила, что не хочет разбирать мою гору продуктов обратно, и чтобы я забрал её с собой, но оставил в залог курицу (просто не спрашивайте о логике)). Я отдал ей упаковку курицы (каковые я обычно для Птахи беру в Ашане), забрал пакет, а из пакета на меня посмотрела живая рыба, очень большая. И я быстро поспешил домой, пока она не сдохла. Там был водоём в подвале - вроде того, который мне уже снился в Дружбе, - явно не очень ухоженный, обмелевший и мутный. Туда я и выпустил эту рыбу. Понаблюдал и увидел, что в этом водоёме также плавают огромный осётр и пара выдр, и какой-то человек их кормил, кидая пригоршнями кошачий или собачий сухой корм из пачки. Стоял я и удивлялся, как эти рыбы и выдры выжили, и думал, что надо будет купить им ещё корма.
И в другой раз снилось, что я лечу в какую-то другую страну на самолёте, причём он похож не на пассажирский лайнер, а на эдакую летающую маршрутку с промежуточными остановками. И каждый раз после остановок он взлетал, круто задирая нос вверх, так что меня прижимало к спинке кресла, и я очень радовался этому ощущению - дескать, вот наконец-то настоящий полёт, а не фигня какая-то. Также я в какой-то момент осознал, что у меня толком нет денег (то есть, по сути, вспомнил, что у меня наяву рублей 400 на карте и всё, и это ещё считается за дофига), а в другой стране понадобится найти жильё, еду... Но пренебрёг этим обстоятельством А рядом со мной, на соседнем сиденье, кажется, оказывались то матушка, то Птаха, то Амарт.
А в ночь перед прошедшей игрой приснился Дракула. Не из какого-то конкретного канона, а сам по себе. Очень кинематографично показали, как он стал вампиром. Сначала в кадре некий герой (сидящий в замке в темнице?), который слышит крики и представляет, что Дракула там всех зверски порвал. Затем показывают, как всё было на самом деле: граф поднялся в гробу, и окружавшие гроб люди тут же с воплями разбежались в разные стороны. Осталась только одна женщина, которая, видимо, это ожидала или даже подстроила. Она стала льнуть к Дракуле, пребывающему в полной прострации и вообще не отдупляющему, что с ним происходит, и говорить ему, как она одна осталась ему верна. Усадила его на эдакий трон, поднесла ему большой кубок с кровью, а граф выражался в том духе, что это отвратительно и пить невозможно. И запомнившийся диалог, когда Дракула доливает в кровь не то вино, не то морс, а женщина предупреждает: "Тебе будет больно. - Зато вкусно!". Также в этой истории был комический персонаж, оборотень-хаски, пушистый и упитанный, который так старательно высовывался из окна, чтобы подглядеть (трон был на чём-то вроде балкона, куда граф с женщиной вышли из зала с гробом), что вывалился (невысоко и в кусты, ни один оборотень не пострадал)).
...А потом я проснулся и увидел анонс другой игры, про Валахию, по ITL. Немедленно заорал@прибежал. Сон в руку про копьё в ногу голову

По дороге на игру я дочитал Киндрэт-Кровных братьев. Финальное доорать, критичные спойлеры, многобуковЕщё одна особенность (не то чтобы баг, но и не то чтобы фича) повествования - несоответствие персонажей их собственной заявленной крутости, что отчасти можно списать на недостоверность рассказчика. Так, Александр, который представляется Пауле таким дофига мудрым, загадочным и непостижимым, - говорит банальнейшие вещи, цитирует Уайльда с намёком на "я с Пушкиным на дружеской ноге, это я ему строчку подсказал", но без этих цитат не способен ничего умного сказать от себя. Возможно, он таков в восприятии Паулы, потому что она тупенькая, - но она не может быть НАСТОЛЬКО тупенькой, я отказываюсь видеть её такой. Или вот Миклош, который считает себя "круче Моцарта и Чайковского" - что очевидно говорит о нём как о не очень умном персонаже, поскольку невозможно сваливать в одну кучу настолько разножанровых композиторов и всю эту кучу скопом отвергать. У любого творца есть предпочтения среди классиков, которыми он хотя бы отчасти вдохновляется, - никто не вырастает в вакууме. С такими взглядами музыка Миклоша должна была бы быть полнейшей хренью, но он вроде как является хорошим композитором не только в собственных глазах - и это создаёт явное противоречие. В общем, так и хочется посоветовать авторам: не пытайтесь прописывать персонажей умнее себя - всё равно не получится.
Вообще, похоже, Миклоша любили в фандоме, и я пока не могу понять, почему. Он, конечно, блондинка мальчик(тм), - но, простите, авторы, далеко не Лестат (при том, что я отнюдь не поклонник сего персонажа!). Изощрённо жестокий убийца и эстет может быть ярким, может вызывать те или иные эмоции, - но Миклош просто никакой. Он скучилищный, бездарный, мелочный бытовой насильник и самодур, местами комичный, но не более. Воображение рисует его бледной-бледной молью, эдаким насекомым, по какому-то недоразумению держащим в лапках безграничную власть. Был момент, когда я понадеялся на проблеск глубины образа, когда Миклош восхитился военными фотографиями, - но этот эпизод не имел никакого продолжения, как выстрел в молоко. Фотограф, также показавшийся интересным персонажем, после того эпизода больше не появлялся. Может, конечно, он всплывёт в последующих книгах, - но в рамках этой конкретной книги эпизод смотрится очередным филлером, словно авторам просто нужно было нарастить достаточный объём текста. Мы всё-таки рассматриваем каждую книгу цикла как законченное произведение, - и если между выходами книг проходило время, то читатели наверняка успевали забыть, что там был какой-то ещё фотограф.

И нетрудно было догадаться, что всё придёт к обращению Лориана в вампира. Хотя я не ожидал, что это будет обратимо (а интереснее было бы, если нет). Впрочем, возможность для вампира стать обратно человеком - похоже, общий признак сеттингов более "плюшевых". В сеттингах более "взрослых" - если уж угораздило стать вампиром, то будешь баобабом тыщу лет живи и мучайся, никаких чит-кодов тебе.
Неведомо, как Лориан, вроде как ещё будучи человеком, умудрился Дарэла телепатически позвать. И это дарэловское "мой ребёнок"... Чувак, ты его не зачал, не вырастил, не воспитал, даже не подобрал в канаве, и не обратил его первым. Ты его просто поиграться взял, хотя тебя предупреждали, что это плохо закончится. Присосался к приятным эмоциям, что мало отличается от того, чтобы сосать кровь. В начале книжки это цепляло, но - тех, кто дарит нам тепло, мы обычно бережём. А Дарэл оставил "своего ребёнка" без присмотра в своей квартире, о местонахождении которой каждая собака знает (то есть буквально собака: Словен его уже подкарауливал во дворе его дома, из этого можно было сделать какие-то выводы). Впрочем, когда Дарэл с этим своим "мой ребёнок" носится, - это, как выражается Руневский, "наступил момент иррационального" (прекрасно представляю себе аналогичный сарказм и в исполнении Кристофа).
Тут ремарка про время. Когда Дарэлу звонит очередной человек, которого он обаял, он смотрит на часы - половина одиннадцатого. Когда Дарэл едет в резиденцию Ревенанта, "до полуночи оставалось полтора часа" - то есть всё ещё половина одиннадцатого! Что же успело произойти в этом волшебном промежутке с 22.30 до 22.30? - Дарэл доехал до ресторана, бухнул и подрался со смертными (ещё один филлер, никак не раскрывающий ни мир, ни сюжет, ни персонажа!..), вернулся домой, обнаружил Лориана и дождался Кристофа, проорался в Кристофа, доехал до офиса Ревенанта, вломился к нему, и снова сел в машину. У Дарэла остановились часы? Или стоит п#$дить редакторов? ...Хотя были ли редакторы, если помощник Амира - то Яков, то Якоб, а вторая Старейшина Даханавар - то Стефания, то Стэфания?.. А за эти самые полтора часа до полуночи Дарэл успевает доехать до резиденции и дождаться на парковке, пока доедут остальные, и всё. Авторы бы как-нибудь получше распределили время, что ли.

Итак, пресловутый ритуал Витдикты. Я рад, что прочитал эту кульминацию целиком, не прерываясь, пока ездил ловить Тас до Алтуфьево и обратно, потому что оно, бесспорно, зрелищно. И Кристоф безусловно хорош со своим "Не хотел, чтобы тебе пришлось выбирать". Да, выбор между жизнью одного близкого и жизнью другого в самом деле был бы невыносимо болезненным... Вот только кажется, увы, что между тем, чтобы избавить Лориана от вампиризма, и тем, чтобы пожертвовать жизнью Кристофа (а также, опционально, всех прочих присутствующих), Дарэл уже заведомо выбор сделал.
Здесь наступает место для ворчания на типичный янг-эдалтовский ход, когда нам говорят, например, что "отсюда никто не выйдет живым", но главгерою выйти можно, потому что он главгерой. Ритуал Витдикты всегда забирает жизнь того, кто её проводит, - но если это Кристоф, то ничегошеньки фатального с ним не случается, и Витдикта съедает только каких-то неименных вампиров, их же не жалко. Отдельно забавно, что злопыхатели раз за разом не принимают в расчёт такой рояль, выезжающий из кустов по мастерским рельсам: кто бы мог подумать, что если похитить Дарэла, то Кристоф придёт его спасать! И если обратить Лориана, чтобы Дарэл вызвал Витдикту и она убила всех, - кто бы мог подумать, что Кристоф явится проводить ритуал! Никогда такого не было и вот опять
И забавно, что Дарэл переезжается и обижается, когда его изгоняют из клана. Ах, какие вы холодные и бездушные, ах, "вам не понять, вы же не люди". Чувак, а что ты хотел за намерение принести в жертву сородичей? За то, что рисковал обезглавливанием клана и потенциальным хаосом? Если бы меня кто-нибудь из друзей затащил в пентаграмму, чтобы мной пожертвовать ради спасения своего хомячка, я бы, пожалуй, тоже... не понял. При всей моей любви к хомячкам. И вот эта позиция "вы тут все не стоите слезинки ребёнка" - настолько белый плащ, что глаза режет.
И ещё одна непонятка: сколько, блин, у Дарэла квартир, одна или две? Я помню, как он впервые показал Лориану свою квартиру с фреской, с#ка, Моне (этот эталонный абсурд поистине незабываем). Потом Лориан тусит у него в гостях. Потом Дарэл возвращается домой, и туда же по первому зову мчит Кристоф. После ритуала он снова возвращается домой, обнаруживает там разгром и уничтоженную (ура!)) фреску, и удивляется, увидев там Кристофа, поскольку "никому не говорил об этой квартире" и вообще "никогда не жил здесь" (но держал запас крови в холодильнике, а также подсвечники и книги). Напрашивается вывод, что это два разных "домой", просто авторы не удосуживаются уточнять.

Этому канону многое можно было бы простить за взаимодействия Дарэла и Кристофа. За то, насколько же Кристоф должен был любить Дарэла, чтобы ради его мальчишки рискнуть своей жизнью, которая ему ещё отнюдь не надоела. За "мой Кристоф" одного и "малыш" (даже прилюдное!) другого. За то, что Кристоф дарит Дарэлу кольцо(!) со словами "Был бы я чуть более рационален - нанял бы тебя на работу". И что он тогда делает, будучи иррациональным?.. Принимаются только неправильные ответы Казалось бы, с таким каноном уже никаких фанфиков не надо.
Но. Жирным "но" в этом пейринге вклинивается то, что Дарэл всё ещё сделал выбор в пользу Лориана. И сам говорит: "Если бы мне пришлось выбирать ещё раз между судьбой клана и судьбой Лориана, я бы снова выбрал его", - прекрасно понимая, что на кону стояла не только и не столько судьба клана, сколько жизнь Кристофа. А ведь Кристоф ещё и восхищается тем, что Дарэл "со своей привязанностью к мальчишке уникален", не замечая того, что он сам уникален своими привязанностями к Дарэлу, к исчезнувшему наставнику, к собственным ученикам. Или привязанности к сородичам не считаются, и только привязанность к человеческому детёнышу является тем "глубоким человеческим чувством", перед которым вампиры, по словам Кристофа, "ничто"?.. Я вот не люблю детей, а люблю только себе подобных, - значит, видимо, в системе ценностей этого канона я тоже чудовище. Тьфу.
Не будь Лориан подростком - тогда то, что ради него Дарэл был готов пожертвовать "собой, мной, своим кланом, всем миром" (снова цитирую Кристофа), также смотрелось бы историей о любви. Но вот это почти отцовское чувство к "своему ребёнку" мне сложно понять. Так и кажется, что Дарэлу на самом деле не нужен Лориан как личность, так же как Луи не нужна была Клодия. Им обоим ребёнок был нужен как индульгенция, оправдание своего существования, как способ побыть хорошими на фоне других, плохих бездетных. Это же так удобно - тыкать ребёнком в окружающих: вот, мне-то есть о ком заботиться и ради кого жить, а вы, ВЫ, бездушные твари!.. И так удобно списывать свою ненависть к другим и любые свои неблаговидные поступки тем, что это всё "ради ребёнка": Луи начал охотиться на людей "ради Клодии" и затем "ради неё" участвовал в убийстве Лестата, Дарэл "ради Лориана" был готов уничтожить хоть всех вампиров. Боже-свароже, да ведь Луи и Дарэл - типичные яжематери И оба - вампиры, ненавидящие вампиров, но почему-то не торопящиеся начать с себя свою войну с вампирами.
И опять же это дарэловское сюсюканье в отношении Лориана - "Какой же он беспомощный, маленький, ранимый"... Чувак, ему пятнадцать, а не пять! Я в пятнадцать был вполне взрослым, и других пятнадцатилетних считаю таковыми. Я в этом возрасте работал, разговаривал с людьми старше меня на равных, а не капризничал и не хныкал. А Дарэл так умиляется, когда Лориан что-то ему говорит "как равному", словно ему четырёхлетний бутуз руку пожимает. Это, в конце концов, оскорбительно. И Дарэл сам принял за "своего ребёнка" решение, что тот не будет вампиром, даже не спросив его мнения, - а вдруг тот бы захотел остаться вампиром?.. Знаете, как перед обращением следует спрашивать согласия, так и перед потенциально смертельным ритуалом следует спрашивать, готов ли насильно обращённый рискнуть умереть, зато человеком, или остаться вампиром, зато живым. Мне бы даром не была нужна такая "забота", если бы надо мной ритуалили, усыпив меня, а потом скрывали бы от меня всё произошедшее.

Едем дальше. Кристоф выдаёт Лориану метку слуги его клана, чтобы того никто не трогал. Вопрос раз: а раньше что ему мешало это сделать? Тогда бы Лориана не рискнули обращать асиманы, и Кристофу не пришлось бы рисковать своей шкурой. Вопрос два: чего это Лориан так радуется метке? Он ведь уже заразился от Дарэла неприязнью к вампирам, так что даже в своём кумире следом за ним разочаровался. Но, видимо, метка от Кристофа - этодругое(тм). Вопрос три: а Дарэлу метка норм, если он своему ни в чём не повинному смертному собутыльнику за метку Вьесчи морду набил? Чую, тут лежит часть ответа на первый вопрос: раньше Кристоф не лез к Лориану с защитой, потому что Дарэл бы г@внился, что его сыночку потрогали. А теперь, когда опасность для Лориана была явлена наглядно, Лориан с меткой для Дарэла - тоже этодругое(тм). И четвёртый вопрос совсем риторический: как пацан объяснит родителям татуировку в виде креста ещё бы купола набили! на плече? Или Лориан окончательно переселяется к Кристофу? Но чем тогда такой киднеппинг отличается от бытия вампиром?..
То, как авторы подвели Вивиана под смертельную угрозу, положительно комично - но, к сожалению, не изнутри текста, а снаружи. Нашёл на пороге подарочную коробку и открыл, серьёзно?.. Вы вот настолько не старались в обоснуй сюжетных поворотов, вот настолько "и так сойдёт"?.. А потом кто-нибудь потянет за верёвочку, и на него наковальня упадёт?..
Зато с этим поворотом входит с ноги перспектива нового пейринга. Кристоф, которому всё равно, выживет ли он сам, если потеряет Вивиана, потому что у него тогда "совсем ничего не останется". И Вивиан, который спасал его в финале ритуала, боялся за него до нервного срыва и смотрел на него (как отмечал Дарэл) с обожанием. Динамику наставник/ученик я, в общем-то, люблю. И, конечно, всякий некромант - немного некрофил, и будем считать, что Кристоф хранил тело Флоры в надежде однажды найти способ её вернуть... Но вот он отдаёт её тело - самое дорогое, что у него есть - умирающему Вивиану. Только вдумайтесь: любимый ученик в теле любимой женщины. Слэш магически превращается в гет, но есть нюанс Да, я продолжу читать цикл хотя бы для того, чтобы посмотреть, как сложатся эти отношения дальше. Ну, или чтобы представить. В конце концов, мне же нужно кем-нибудь Кристофа любить! А Вивиан, в отличие от Дарэла, не успел натворить всякой фигни, после которой с ним отождествляться уже сложнее.
И тут, конечно, встаёт во весь рост вопрос корабля Тесея: насколько личность равна своим воспоминаниям? Дарэл ведь не может перенести душу из одного тела в другое - он может только Ctrl+Z и Ctrl+V. Оригинал умрёт, копия будет жить, - но у этой копии будет вся память оригинала, а значит, новый Вивиан, очнувшись в женском теле, будет осознавать себя избежавшим смерти и счастливо спасённым. Ему не о чем будет жалеть, ему будет пофиг на умершее прежнее тело, ведь он сохранил всё, что умерло вместе с этим телом. И мы не узнаем, прожил бы прежний Вивиан остаток жизни так же, как проживёт его копия, - и что если отпечаток личности Флоры (которая любила Кристофа, по утверждению Дарэла) повлияет на нового Вивиана?.. Но авторы едва ли задумывались над этим вопросом - вот и я не буду.
Финальное резюме, как ни парадоксально, повторит почти дословно первые впечатления: это бодрый книжный мультик, от которого не стоит ждать многого. Многие мои друзья пишут лучше (потому неизменно удивительны многочисленные регалии авторов). При обилии воды и предсказуемости сюжета, из-за которых после прочтения кажется, что вся первая книжка - эдакое раздутое предисловие к чему-то большему, - главным достоинством являются некоторые персонажи, благодаря которым мне интересно, что будет дальше.

@темы: moments of dream, это крыса и ей не стыдно, короли ночного бирюлёво, двое из гроба, дураки оба, чукча читатель

Опять потерялся во времени: из-за того, что 8-9 выходные, мне упорно казалось, что суббота-воскресенье тоже где-то в этих числах, - а вчера я с удивлением осознал, что уже, блин, понедельник! Хорошо ещё, что дедлайн не запорол и мог сдать работу "до понедельника включительно", а то работоспособность ни к чёрту, особенно днём: тоскливо смотрю в окно на солнышко, и хочется сорваться хоть куда, в идеале на дачу.
Как каждый год - сначала отключили отопление, потом пришло похолодание. Кому-то в Москве отопление вернули обратно, но от ПиКа не дождёшься. Спасаюсь обогревателем. Крысячье здоровьеСезонно хрюкочущих у меня сейчас двое - Бьякуя и Цзянцзай. Цзянцзайчик уже большой мальчик и тоже может лечиться юнидоксом (в своей меньшей дозировке по весу, конечно), - вот только не хочет есть с ложки пюрешку с разведённой таблеткой. Вернее, хочет только тогда, когда на эту ложку посягают другие крысы. Видимо, ему нужно на примере братьев убедиться, что я его не отравлю

Захотел пересмотреть ещё что-нибудь театральное - и пересмотрел "Гольциуса и Пеликанью компанию". Это Гринуэй in a nutshell, который всё иронически обыграет и вы#бет в процессе, за что и люблю. О чём собственно фильмВ основе сюжета - историческая легенда о том, как гравёр Хендрик Гольциус, дабы выбить у маркиза Эльзасского денег на открытие типографии, предложил разыграть перед ним и его свитой фривольные эпизоды из Ветхого Завета. Маркиз, славившийся широтой взглядов, согласился, и печатники с их жёнами и любовницами взялись за дело, постепенно вовлекая в эротические представления самого маркиза с домочадцами. В общем, похоже на типичный твиттерский тред, каковых десять лет назад ещё не было В отзывах много пишут о том, что фильм якобы ужас какая порнография, и сравнивают его с "Сало". Но нет, никаких сквиков там нет, и Гринуэй снимает обнажённую натуру и секс так, что смотрится всё это точно так же, как соседствующие с ними в кадре живописные полотна: естественно и почти невинно. Никто же не назовёт "порнографией" какого-нибудь Давида Микеланджело?..
И этот фильм - отличная театральная история о том, что искусство подражает жизни, а жизнь подражает искусству, а также о взаимодействии театра и зрителя и пагубной неспособности воспринимать театральную условность. Визуал тоже целиком театральный - со всеми характерными для театра десятилетней давности элементами сценографии. Я тогда изрядно насмотрелся в театре на все эти бескрайние ангары (фильм снимался в пространстве железнодорожного завода), вращающиеся поворотные круги, подсвеченные софитами резервуары с водой, подвешенные под потолком клетки и прочая, и прочая... Театр сегодняшний, должно быть, выглядит уже иначе. Театр нынче иммерсивный, и можно сказать, что Гринуэй это предвосхитил Но ладно, прекращаю зубоскалить. Маркиз в фильме - тот абсолютный антизритель, который вмешивается в спектакль, не видя разницы между реальностью и игрой, но именно за счёт этого исполняет свою роль так, что "и волоса не просунешь между исполнителем и персонажем". Вот только нужно ли полное стирание границ?..
Параллельно с разворачивающимися сексуальными драмами нам представляют ретроспективу интерпретаций библейских сюжетов в изобразительном искусстве, наглядно показывая, насколько разные чувства пытались передать художники в сюжетах о табуированных ситуациях: инцесте, совращении несовершеннолетнего, супружеской измене и тэдэ. Ветхий и Новый Завет, при всей сакральности этих текстов, писали люди и о людях - людях, подверженных одним и тем же (примитивным, не спорю) страстям от древности до наших дней. Поэтому драматург-сценарист в самом начале брошен в темницу и может только наблюдать, а спектакль разворачивается без его участия, и всё приходит к логическому концу - смерти автора: маркиз повторяет решение царя Ирода и из ревности велит обезглавить пленника. Театр заканчивается.
(И так... причудливо: случайно натыкаться на имена своих бывших театральных оппонентов из прошлой жизни - в списках подвергшихся репрессиям. Мы с Женей Беркович, прямо скажем, не дружили - эти самые десять лет назад она хотела запретить и стереть многое из того, что я любил. Теперь пришли за ней, но это ничерта не здорово. Это дичь - когда человеку грозит тюрьма за спектакль. Но эта дичь - наша реальность.)

Карамора, спойлерноШтош(тм), Октябрьскую революцию, похоже, остановили. Вместе с зомби-апокалипсисом. Как бы не делая различий между тем и другим. Натянули так, что оторвали. Конечно, всякая революция - культурная и гуманитарная катастрофа, и в такую эпоху перемен жить никому не пожелаешь, - но это исторически обусловленный кризис, необходимость которого назревает не на пустом месте. Нельзя просто так взять, вычеркнуть кризис, не убирая его причины, и сделать вид, что теперь всё хорошо. Это как сбить температуру и оставить бактерии и вирусы плодиться и размножаться, пока организм не загнётся.
То, что глава Всадников сам окажется упырём на крючке у верхушки упырей, - ход ожидаемый и предсказуемый. Ещё один распространённый способ убедить зрителя (или читателя - в общем, любого рецепиента) в тщетности сопротивления власти: дескать, все эти ваши революционеры - просто марионетки в руках власть имущих, и руками этих марионеток власть производит прополку в своих рядах. И это не революционеры Столыпина убивали, а власти заказали покушение на него, потому что он был слишком добрый и хороший(лол). Тьфу и ещё раз сверху тьфу. И непонятно, почему Всадники не попытались сорваться с крючка ещё до того, как к ним пришёл Карамора. Казалось бы - создаёте себе новое поколение вампиров, вооружаетесь серебром, используете людские массы как пушечное мясо, да и скидываете старых упырей. Но нет, у них же велосипеда главгероя с волшебной электропушкой не было.
А Юсупов даже хорош, когда в одиночку отстреливается из пулемёта. Тот типаж, который прикидывается дурачком, фриком и истеричкой, но на деле, как Хуайсан, прекрасно понимает всю расстановку фигур и дёргает всех за ниточки. Если бы в кадре настолько навязчиво не педалировали его пристрастие к кокаину и женским шмоткам, цены бы ему не было - у Шварца неплохо получается играть зажигающуюся в глазах безуминку и нервное вздрагивание после, это явно лучше ему идёт, чем Придд. Но вообще я несколько раздосадован, что фандомный контент по сериалу - это прежде всего Юсупов, иногда с Дашковым. Два самых карикатурных персонажа же. И где там пейринг? Только в том, что их играют Шварц и Чеботарёв, которых все уже любят по другим фандомам?.. Ну нет ведь в этом Юсупове даже гомоэротики никакой, фетишист - он и в Петербурге фетишист.
То, что Руневский звереет, можно было бы со скрипом оправдать тем, что он превентивно защищает свою возлюбленную от её бывшего. Такая сюэяновская немножко тактика - убить соперника на подлёте и ничего ей не сказать. Если бы он не начал опять всё портить своим контрреволюционным резонёрством. Карамора даже говорит ему правильные вещи, о которых я и сам в самом начале сериала писал, - что никто не давал вампирам права властвовать над людьми, никто их не выбирал, и что они боятся дать людям свободу выбора, потому что никто им не станет кланяться и просить защитить от злых революционеров. Хотя бы потому (это я уже от себя добавляю), что если будет свобода, то и революционеров не будет. И Руневскому нечего на это ответить, кроме "Ой всё, вас не переспоришь". Но ты же умный дядя, Руневский, и если не один век живёшь - то видел все акты сопротивления начиная с декабристов. Так неужели никаких выводов не сделал? И за что так не любишь революционеров, словно у тебя к ним что-то личное?..
...Но есть в столкновении Руневского и Караморы нечто даже красивое. Вот это "Ты меня создал" - ход избитый, но беспроигрышный. Охотник убивает волчью стаю, но единственный оставшийся в живых волчонок вырастет и придёт за ним. Хан вырезает племя врага, но сбежавший мальчишка ещё вернётся. Упырь сожрал группу подпольщиков, которых не считал за людей, - что ж, лови ответочку, теперь последний выживший из этой группы тебя тоже за человека не посчитает. И если в более классической истории кто-то оказался бы прав, то здесь никому не сочувствуешь. Ни Руневскому - потому что не сможешь развидеть, что этот трогательный, старомодно сдержанный и всё же безумно влюблённый дед был в первой серии тем чудовищем, обгладывавшим вырванный человеческий хребет, без суда и следствия. Ни Караморе - потому что он не защитник людей, он просто трофейный охотник, а людей он всегда использовал, с самого начала. Тактика "предай их всех, останься верен себе"(с) была бы хороша, если бы он имел дело сплошь с такими же, как он сам, эгоцентристами, - но кое-в чём прав и Руневский: за Караморой шли люди, которые ему верили, а он их сдавал. В общем, противостояние жабы и гадюки во всей красе.
А коль скоро мне осталась одна последняя серия до финала, и в моём списке "на посмотреть" осталось сплошь аниме, - не посоветуете ли вы мне, любезные читатели, сериалов, дабы разбавить этот список? И новых, и старых. Я несколько устал от дорам, и не люблю космофантастику и школьные-подростковые драмы про отношеньки, а в остальном довольно-таки всеяден. Особо почему-то хочется чего-нибудь по холмсиане, помимо советского Шерлока и Шерлока BBC. Вдруг кто-нибудь знает годные интерпретации?

КиндрэтВот я говорил, что Киндрэт воспринимается как детская книжка, но из-за ах#я даже не развернул мысль. Вот знаете, что в мультсериалах бывают такие серии-филлеры, которые не столько сообщают о персонажах что-то новое, сколько в надцатый раз подчёркивают одни и те же характерные их черты? - Так вот, сцена бестолкового нападения грейганнских щенков на резиденцию тхорнисхов - это чистой воды такой филлер. Бодренький, с детским юмором и в тысячный раз напоминающий (а то вдруг мы забыли), что у Миклоша пунктик на чистоту. Да, тот факт, что наша белокурая бестия - насильник-чистюля, - тоже очень мультяшно-комиксный типаж.
И после этого бодренького филлера - сразу сцена изнасилования. И Миклош ведёт себя как самый хрестоматийный абьюзер из палаты мер и весов, который сначала вваливается с цветами и "извинениями за грубость", а следом тут же опять угрожает. Скучно. А потом, как будто ничего не произошло, - ещё один филлер с Лорианом, снова детский юмор, и Лориан капризничает без малейшего чувства такта, словно ему не четырнадцать, а четыре (впрочем, иные мужчины и в сорок могут капризничать как младенцы, тут ничего удивительного)).
Я тихо надеялся, что после того, как Паула передала ему свои воспоминания об изнасиловании, чтобы он мог почувствовать то же, что чувствовала она, - Дарэл что-нибудь осознает и отрефлексирует. Хрен там. Он, с#ка, радуется и аж поёт от радости, какую крутую интригу он провернул и как ему нравится манипулировать высокопоставленными вампирами, ведь использовать других - это так по-даханаварски. Своей бы собственной ж@пой шпионил, с#ка, тогда бы я посмотрел, что ты запел бы... Вот почему персонаж, сначала вызывавший симпатию, стремительно мутирует в нечто отвратительное? Я даже думал над тем, как можно было бы переписать произошедшее, чтобы Дарэл не выходил таким конченым муд@ком, но не придумал. Даже если бы идея пожертвовать собой (но ради чего? Ради мести за одного убитого грейганна?) исходила от самой Паулы - её следовало бы остановить, а не потакать, потому как в самообъективации нет ничего здорового. Либо следовало дать ей магию ДО встречи с Миклошем, чтобы она могла как-нибудь обезопасить себя, а не после, в качестве "оплаты услуги".
И снова Дарэл может всё. Буквально всё, что нужно авторам. Не только место преступления прочитать, но и Ctrl+Z магию из головы одного вампира и Ctrl+V её в голову другого, так что никакого обучения не нужно. И после этой операции он, и глазом не моргнув, вдохновенно врёт Вэнсу, что-де я тебя ничему научить не могу, иди обращайся к своей наставнице, но вообще-то у тебя наставница слишком слабая, бугага. Не хочешь помогать - так хотя бы не злорадствуй и не приосанивайся, блин. Сам же только что вспоминал, как когда-то был таким же новообращённым, - и каково бы тебе было, если бы тебе тогда не заботливо подсовывали свиточки с тайными знаниями, а пророчили, что скоро ты потеряешь всё человеческое в себе и гроб-кладбище?.. Но нет, непременно нужно постоять в белом, что все вампиры дед инсайд, а ты один особенный, потому что "освежаешь душу" чужими эмоциями. Тьфу. Толку-то с того "освежения", если вожаку грейганнов, потерявшему кореша, ты сочувствуешь, а изнасилованной девушке - нифига?..

Тихо ржу с того, что хоть я и вдохновлялся Орландо, - мой персонаж на грядущую игру по елизаветинскому Лондону - чисто вампир Арман в начале его жизненного пути (насколько я этот путь знаю сугубо по википедии). Посудите сами: мальчик, выросший в очень религиозной среде, но при этом достаточно талантливый и артистичный, попадает в мир, где ценятся красота, андрогинность и чувственные наслаждения. И нет, это не я сам придумал, это вполне историческое начало биографии Нейтана Филда, будущего шекспировского актёра (но далее биография моего персонажа уходит в AU, и, пожалуй, Арману больше повезло с наставником, чем ему)). Ещё немного бла-бла про упырей
Впрочем, если дальнейшая судьба моего персонажа неведомо как сложится по игре, то продолжение жизненного пути Армана мне даже с википедией непонятно. Вот есть это всё, отдающее (как многое у Райс) лёгким градусом абсурда, - мальчик Андрейка, турецкий плен, бордель, - а дальше открывается широкое поле интерпретаций. Натыкаюсь на утверждения, что-де у Мариуса и Армана были "романтические отношения", - но как, Холмс, если подросток после борделя (сколько ему там было, 15? Да, во времена Ренессанса можно было считаться взрослыми женихами и невестами и в 12, но это не меняет ни степени их развития, ни степени влияния авторитетного старшего) должен быть надолго травмирован по уши?.. Слишком напоминает худшие хёрт-комфорт-фанфики, в которых "лучшее лекарство от пережитого изнасилования - х#й животворящий" (но успокаивает, что в этом каноне у вампиров секса нет), - так что робко надеюсь, что речь об отношениях сугубо платонических. А потом вся муть с сектой, опять же как будто руководствующаяся единственной логикой "чтоб персонаж больнее обстрадался". И насколько то, что выросло и секту возглавило, - ошибка природы, а насколько - ошибка воспитания, - тоже непонятно, maybe both, особенно учитывая, что Райс явно не хуже Камши умеет в ООС собственных персонажей. И я уже готов к тому, что Арман из фильма, Арман из сериала и Арман из книжки - не муж и жена три разных персонажа, - но любопытно же историю хотя бы одного из них узнать целиком. И про Мариуса любопытно, я ж люблю художников (и персонажей, подбирающих котят в канаве, тоже люблю, - так что если в каноне таки дурной фанфик, я опять же всегда могу всё переписать у себя в голове)). И, увы, в моём случае любопытство - не только не порок, но и не запрос, ибо по пересказам ближних я всяко своего видения не составлю. Пока грызу комиксы.
А возвращаясь к игре, - опасаюсь, что у меня и от игры, и от себя на игре какие-то завышенные ожидания. Ибо я горячо люблю и "Маленькие трагедии", и елизаветинский театр. Впрочем, в такой компании соигроков просто не сможет не получиться нечто огнищное.

@темы: moments of life, кина не будет, електричество кончилось, соседи по разуму, гоголь или моголь, это крыса и ей не стыдно, короли ночного бирюлёво, двое из гроба, дураки оба, чукча читатель

Настало время, когда Полынь (которая, как мы помним, общалась в режиме "я поставлю на тебя максимум две лапки, чтобы ты меня не сцапал") стала залезать ко мне в рукав. Вот что похолодание животворящее - и ежедневные многократные почесушки на верху клетки - с гордыми независимыми женщинами делают! Далее про крысА когда Полынь высовывается из висящей шапки, сонно жмурится, зевает и вытягивает наружу лапку, я каждый раз заканчиваюсь от умиления. И вообще похолодание увеличило ценность рукава (хотя на крыс исправно работает обогреватель): стоит открыть клетку младших, и Джерон также забирается в рукав и готов жить в нём круглосуточно. Даже еда привлекает его меньше. Лысый Аякс также отсиживается в подвесной шапке, которую младшие истрепали до состояния ужорной вышивки, и обороняет её от Цзянцзая.
А Бьякуя - тот вредный дед, который кусит меня за то, что я предлагаю ему петрушку и укроп, а не что-то более деликатесное. Кусит не сослепу, а прицельно: минуя протянутые веточки зелени, дотягивается до пальцев, прихватывает и тянет. Не бьёт до крови, а именно щиплется.

Вчера мы с Птахой выбрались прогуляться на час перед танцклассом - было холодновато, но увлекательно. Вышли на ЦСКА - люблю вср@тую архитектуру этого продолжающего застраиваться района: дома-трубы, дом-волна, дом-парус, нависающий над силуэтом типового храма, выглядящего посреди сего футуризма особенно неприкаянно. Далее про городДошли до Петровского парка. Сам путевой дворец Петра закрыт и открывается только для экскурсий и свадеб, а зелёная зона по обе стороны от него изрезана автодорогами в лоскуты. Сложно чувствовать себя "в парке", когда идёшь по тропке, но слева, справа и впереди видишь это самое дорожное движение (и сзади, если обернёшься). Наглые жирные дрозды, впрочем, носятся и на этом пятачке.
Потом мы дворами выруливали к библиотеке. Во двор заходишь - и всякий раз захлёбываешься черёмухой. Прекрасные названия: Коленчатый переулок, Писцовая улица (и, по легенде, раньше она была Песецкой, то есть от слова песцы, а не писцы). И архитектура тоже прекрасная, на сей раз - старая: натыкаешься то на деревянный бревенчатый дом; то на нечто позднего (либо, наоборот, раннего) конструктивизма, подпорченное более поздними пристройками, на пересечении Писцовой и Петровско-Разумовского проезда; то на малоэтажную застройку 20-30-х годов по Писцовой (гугл подсказывает: архитектора Освальда Стапрана), и там же кирпичная школа архитектора Ершова. Жаль, с фотографиями в сети негусто, кого бы на пленэр на эту Писцовую заманить...

В отсутствие Майрет танцкласс проводили Полина и Гвай (которая пришла к восьми с колонками). Отмечались, что придут, 11 человек, а в результате нас было шестеро, включая собственно Полину и Гвай. Не одобряю тунеядцев, которые даже не отписались, что не смогут прийти, - зато у нас получился очень ламповый и задорный танцкласс, который не был бы таким задорным, если бы нас было много и мы следовали заранее установленной программе. Далее про танцы
Повальсировали для разминки. Попытались повторить Циклокефир, но на две пары с половиной это было сложно - не успеваешь сориентироваться, когда ты вступаешь первой парой, когда второй и вот уже снова первой. Потом нас стало больше, и повторять на три пары бесконечную Морячку было конструктивнее и веселее - катаешься себе туда-сюда. Также повторили Бешеную малиновку - то есть я её, фактически, учил, поскольку раньше видел только со стороны. Пока что я хронически подаю не ту руку, но это не так страшно, когда не путаешься, кому именно ты её подаёшь и куда идёшь потом. Малиновка мне понравилась - бодрая и несложная. Затем, взглянув на то, что нас три пары, я попытался прогнать собравшихся через Блестящую идею, с командами. Под конец Блестящую идею попердолило Поскольку стоило предупреждать, что после ускорения шаги вправо-влево превращаются в очень быстрые па-де-баски на уровне махов ногами, иначе попросту не успеваешь их сделать.
Напоследок, когда контрдансы кончились, Полина показала нам скандинавские народные танцы - один с непроизносимым и непереводимым названием, другой, кажется, "Золотой телёнок". Это было похоже на внебрачных детей хоровода и BDSM-групповухи Когда ты под причудливыми углами переплетаешься руками в тройках и завязываешься узлами между собой, не переставая при этом двигаться по кругу каруселью. Это ломает мозг, но в хорошем смысле: столкнуться с танцами, совсем не похожими на те, которые мы привыкли танцевать, - это примерно как начать учить новый язык. К примеру, зная язык контрдансов в целом, ты можешь быстрее осознать новый для тебя контрданс и начать его танцевать; а тут ты только-только нащупываешь какие-то общие принципы, чтобы потом сложить их в цельную картину. Так что очень хочется продолжать.
Полина предлагала прогнать Богемку, но я был точно мимо, и Гвай показала нам совсем простенькую джигу. Если прикрутить к этой джиге прогрессию, её можно будет использовать в качестве альтернативы поднадоевшему шапелуазу - как ещё один способ весело попрыгать по кругу и перетрогать всех партнёров. Правда, я и из джиги выбыл, поскольку у меня начала болеть левая пятка. Она всю неделю норовит болеть, причём не в обуви, а когда я босиком хожу по дому и на эту пятку наступаю. И вообще непонятно, с чего это началось: я на ней не стоял, не прыгал, и когда под свечами лежал - устали скорее колени, а пятки-то были кверху. В общем, старею.
В девять все сдулись и Испанский вальс уже не захотели. Уруру всем танцевавшим

Про Карамору даже не слишком спойлерно, потому как скорее размышления вокруг да около.
Вот дают мне с Руневским и его подопечной такой autumn-summer romance, всё как я люблю. Когда ты двухсотлений упырь, повидал жизнь и не боишься смерти, а тут с тобой случается вот это юное недоразумение, и ты смотришь и не знаешь, как с этим быть и как не сломать. И вполне slowburn, тоже как я люблю, хотя и по тем зубодробительным штампам, когда ранение, укладывающее героя в постельный режим, волшебным образом мотивирует его сексуальную активность Но ей-боги, даже штампы не мешали бы, - я ж у себя в голове могу всё переиграть. Если чисто на картинку смотреть - то такие красивые, такие хорошие. Но. Далее про разнообразный упырин
Но как же коробят эти провластные упыри, которые борьбу за своё паразитическое существование пафосно называют "борьбой со злом". И ладно бы Руневский был исключением, - но нет, он такой же, как остальные. И ведь можно, можно было показать монархическую сторону так, чтобы она вызывала сочувствие, - но, как и в случае с Союзом Спасения, хочется сказать: You're doing it wrong. Только если там эта сторона была сусальной до тошноты, то здесь упыри ничуть не краше того "зла", жрать которое они сами дали себе право. Мало того, что, с одной стороны, нам предлагают сочувствовать упырям на фоне выдуманных "Всадников" вместо реальных революционеров, - "Всадников", которые представляют собой обычную банду, помазанную кровью, существующую по криминальным понятиям и не несущую никакой идеологии, кроме права сильного на власть. Так ещё и, с другой стороны, упыри позволяют себе мстительно пытать человека, убившего Столыпина. (А Столыпина, прямо скажем, не жалко, когда знаешь историческую фигуру. Сериал показал его исключительно хорошим семьянином, - ну так и Гитлер был хорошим семьянином... Обычно такое показывают, когда ничего больше хорошего и нет.) Вы уж, ребята, определитесь: если вы за закон и против беспредела - то и вешайте по закону того, кто нарушил закон, а не творите беспредел. И не жрите людей без суда.
(И к слову о борьбе за существование - тут снова дьявол в деталях и некоторая подмена понятий. Что было раньше - курица или яйцо, террор "снизу" или террор "сверху"? Нам пытаются показать, что репрессии - это просто такой симметричный ответ на разгул преступности, надеясь, что зритель не увидит разницы между уголовными и политическими мотивами. Тогда как сопротивление не возникает на ровном месте - нужно сильное и продолжительное давление, чтобы инертная народная масса взорвалась. И если в этом сеттинге кровопийцы, правящие страной, - такие древние и умные, то как они довели-то страну до того состояния, в каком она находилась перед революцией?.. К смертным кровопийцам вопросов нет.)
Меж тем сюжетная линия Караморы тоже поднимает любопытные вопросы о том, насколько далеко можно заходить в "борьбе со злом", которое в его случае - упыри. И даже не только и не столько о методах. Соратник, служащий ему совестью на внешнем носителе, упрекает его за то, что он устроил стрельбу в пустом подъезде жилого дома. Никто не пострадал, хотя мог бы. Но полиция также регулярно сталкивается с этой дилеммой: если преступник сам скрывается в толпе - то проводить ли задержание, рискуя задеть случайного прохожего, или позволить преступнику сбежать, рискуя тем, что завтра он убьёт десятерых? Не знаю, есть ли на этот счёт какие-то методички, или каждый решает для себя эту вагонетку самостоятельно. Но мы все понимаем, что следует избегать лишних жертв, и что родственники преступника ни в чём не виноваты и не должны становиться мишенями. Это вопрос актуальный, но в чём-то уже понятный.
Интереснее другое: критерии определения этого самого зла. "На улице праздник: проткнут упырь, и меня бы он не пощадил, Но меня бы не пощадил и тот богатырь, что его завалил"(с). Принцип "увидел упыря - убил упыря" превращает тебя самого не более чем в хищника. И о людях, и о вампирах следует судить исключительно по делам, а не по происхождению. Важно помнить, что у зла нет признаков - вида, пола, национальности, - а есть только действия. Можно и нужно называть злом обобщённые явления - тиранию, войну, шовинизм, расизм, - но не признак, в котором всегда будут исключения, пусть даже ничтожно малые. А если совсем преисполниться, то можно вспомнить, что признака идеологии у зла тоже в общем-то нет - здоровому обществу для системы противовесов необходимы полярно противоположные мнения, даже крайние, и возможность их высказывать. Вот когда людоедская идеология начинает воплощаться в жизнь и убивать людей - тогда мы вновь переходим в поле реальных действий, и эти действия необходимо останавливать.
Но я снова отвлёкся. В моём детстве была короткая фантастическая повесть, которая почему-то меня зацепила и заставила перечитывать несколько раз, на которую я уже не раз в своих блогах ссылался и с которой надеюсь вскоре воссоединиться, и обнародовать наконец автора и название. Сюжет довольно банален: в мире происходит sort of зомби-апокалипсис, только эпидемия вируса, превращающего людей в вампиров. Герой баррикадируется в своём доме и ведёт борьбу: каждую ночь отстреливается от осаждающих его убежище упырей, а каждый день совершает вылазки за едой и патронами и попутно истребляет спящих вампиров, которые днём совершенно беззащитны. Он считает себя последним человеком на земле, пока к нему не прибивается каким-то чудом выжившая девушка. Они начинают прятаться вместе, герой замечает всякие подозрительные признаки вроде аллергии на чеснок... Пока не выясняется, что девушка - вампирша, присланная к нему для захвата. От неё он и узнаёт, что вампиры уже нашли лекарство и постепенно учатся обходиться без крови и жить на солнце, строят своё общество, а он для них - преступник, жестоко убивающий их родных и близких. И вот эта простая история про "А теперь чудовище - это ты" очень ценна, чтобы не выплеснуть с водой ребёнка и проверять себя: а кого и за что ты убиваешь, и когда ты ещё защищаешься, а когда уже нападаешь.

А после Орландо вдвойне странно читать в Киндрэт про Леонардо, который "в чужом для него времени" стал отшельником-затворником и не выходит никуда. Опять это странное представление о вампирах как об эдаких попаданцах, которых взяли в их древности, перенесли в современность и там уронили, аки Ивана Васильевича. Тоже ничего спойлерногоДа, человек тоже может ностальгировать по временам своей юности и не разделять всех популярных увлечений нынешней молодёжи, - но если человек с течением жизни развивается, то почему вампир останавливается в развитии? Это же не вечная молодость, а вечная старость получается - когда ты не способен научиться ничему новому и абсолютно перед ним беспомощен, и только бухтишь, что раньше было лучше. Это же хуже смерти, нафиг такое надо. Дайте мне Лео, который в костюме от Форда проектирует суперкары.

@темы: я и бал, кина не будет, електричество кончилось, гнездование пернатых, это крыса и ей не стыдно, короли ночного бирюлёво, чукча читатель

Не перестаю ржать с того, что я, возможно в отсутствие бумажного календаря перед глазами, долгое время думал, что между последними выходными апреля и первомайскими праздниками должна быть ещё одна неделя Логично же, да? Тут выходные и там выходные, а между ними будни! И когда после Салона я гулял с Амартом и спрашивал, не вернуть ли ему к фейскому Белтайну палатку, - про себя я при этом рассуждал так: вот в ближайшие выходные съезжу на игру по ITL, а на первомайские через неделю, глядишь, я и сам на соседней поляне с этой палаткой буду, если инициативная группа от чата танцев, как и в прошлом году, решит отмечать Белтайн в Подосинках. А потом возвращаюсь я такой с игры и - как это первомай ЗАВТРА в понедельник? Как это астрономический Белтайн уже БЫЛ? Как же нелепо было его пропустить! Очень странное ощущение, когда по внутреннему сбившемуся календарю он ожидается вот сейчас, а на самом деле случился неделю назад. Впрочем, на игре мы всё равно Белтайн отметили. А фейский Белтайн перенесли куда-то, так что, может, палатку ещё и верну.

Сегодня я поездил по инстанциям имени "своп connecting people". Пересёкся с Келир на Тургеневской, обрёл два галстука - радужный и клетчатый под шотландку, оба - просто мечта (второй так и хочется носить рядом с кем-нибудь в клетчатой рубашке)). Затем, от Чистых до Университета, поехал к Ильмаяр. Вернул загостившиеся у меня после Гондолина витражные графины - эльфийское стекло с доставкой на дом, без регистрации и sms И сваряжил коробищу игрушек, а в довесок - финский чёрный чай с лакрицей от Forsman. Возможно, это смогу пить только я, но я фанат лакрицы! Немного посидел, выпил чашечку чаю (другого)), мы с Ильмаяр вышли вместе, и я был удачно направлен на автобус, идущий до жёлтой ветки. Может, он и до Молодёги бы дошёл, но я не знал наверняка и не стал рисковать - доехал домой от Ломоносовского проспекта.
А сейчас покажу, что за игрушки. Это коллекционные Puppy in my Pocket, а также Kitty, Pony и Bunny соответственно, родом из девяностых, ныне уже винтаж (значит, я тоже винтаж, вуху)). Даже карточки с описаниями персонажей сохранились - и в характеристиках есть прекрасное слово Huggability (обнимательность). Мне такой характеристики в DnD не хватает Так-то я собираю собак, - но для лошадок, котиков и кролей тоже найдётся место в стеллажах. А теперь слайды!
У создателей серии явно ограниченная фантазия на породы собак, поэтому у меня тут комбо из четырёх разных пуделей Что ж, я люблю пудлов! Как сообщают именные карточки - это Кристи, Наоми, Хелена и Кейт. А милый бородатик в бабочке по центру композиции затесался в коробку неведомо откуда.

Котики: белая короткошёрстная Сноуи, кремовый длинношёрстный Карл (в берете), шоколадная бурмиз Лиллипад, табби Марбл и бирманка Белла. Если вам кажется, что они криповато кривоватые, - вам не кажется Но за то и любим!

Лошадки: паломино Джульетта, чистокровная Лаура, мустанг Салли, шайр Милли, араб Дансер (я радостно снял с него пластиковое седло, но у остальных они, к сожалению, не снимаемые), голштейн Джесси, теннесси уокер Смоки, клайдсдейл Геркулес и уэльская горная Роли-Поли. У рыжей коняги на заднем плане опять же происхождение неведомое.

И совсем маленькое пополнение местных Облачных Глубин. Карточка сохранилась только у мини-рекса Джеймса (он слева). А заяц справа положительно упорот.


Шёл от метро в аптеку - наткнулся на бабку, которая барыжила крысятами. Двое пацанят-капюшонов, и с ними в одном контейнере с опилками - в нынешние +10 в восемь вечера, когда и людям-то прохладно - несколько взрослых, которые "не продаются": папа-мама и прочие старшие родственники, без еды и воды. Дошёл до аптеки, закупился, осознал, что сердце не камень, - вернулся, предложил выкупить за тысячу всё кубло, чтобы оно больше не плодилось. Но увы - у бабули дома таких "кланов" крыс полно, взрослых она не отдаст, и вообще она "уже четыре года заводчица крыс на Авито, и ещё чихуахуа". Крысята, разумеется, все в белой перхоти от власоедов, и это явно только верхушка айсберга. И выкупать этих крысят смысла нет - завтра же появятся новые, их тысячи на Авито, сотни в зоомагах. И если на зоомаги можно и нужно жаловаться, то на плодло с Авито с их насквозь больными животными хрен куда пожалуешься. Хватает на Авито и бесплатных крыс, но это бесплатное также обернётся дорогостоящим лечением, так что всех не вытащишь - это я прекрасно понимаю.
Но теперь у меня болят фантомные крысята с белыми звёздочками на лбу.

А в Киндрэт началась какая-то дичь. Вероятны спойлеры и триггерыТо есть, натурально, это тот случай, когда в детской книжке - по крайней мере я воспринимал её как детскую из-за стиля, языка и героя-подростка - с размаху натыкаешься на изнасилование. Когда вообще ничего не предвещало (ну, некоторые персонажи иногда заглядывались на женщин как на мясо, но в книжках для подростков отрицательные герои тоже так делают).
Сначала я задёргал глазом, когда Дарэл начал подкладывать Паулу под Миклоша. Чувак, ты сказал своим старшим, что ТЫ подберёшься к Миклошу, - вот сам и подбирайся! Где в гордом обещании "Я это сделаю" есть буквы "Я использую девушку из другого клана в своих целях, а сам постою в стороне"? И как только ТЕБЕ от неё что-то стало надо - ты тут же забываешь, как ненавидел её за обращение твоего приятеля, которое было нужно ЕЙ, и рассыпаешься в комплиментах. И этот охренительный аргумент - "соблазни Миклоша сама, иначе он сам за тобой придёт, и тебе не понравится". То есть альтернативы как бы не предусмотрено. Чувак, ты прекрасно знаешь, что Миклош - больной ублюдок, но вместо логичного "Он тобой заинтересовался, тебе нужно залечь на дно" - задвигаешь "Он тобой заинтересовался, тебе нужно пойти ему навстречу, а то тебе хуже будет, а я сниму сливки". И гуманисту, который осуждает Миклоша за беспредел, нигде не жмёт, не?..
А потом я вообще ох#ел во весь рост, когда за Паулой таки пришли. И тупо похитили из собственного дома. Проговариваю ещё раз: глава одного вампирского клана может похитить и изнасиловать вампиршу из другого клана, с такой лёгкостью, как за хлебушком сходить, и ему это сходит с рук. Жертва зовёт на помощь главу(!) своего клана Фэриартос, а тот только разводит лапками - дескать, ничего не могу сделать, очень жаль. То есть погодите, почему тогда все ноют, что якобы всем заправляют Даханавар, и все прочие кланы, кроме двух, - их союзники? Да если бы это было так, глава Фэриартос мигом бы поднял всех союзников на уши, и они сравняли бы конспирологическую квартирку Миклоша с асфальтом. Даже в чернушном V:tM нельзя безнаказанно тр@хнуть чужого птенца. А так я вижу, что всем правят Тхорнисх, творят что хотят и с кем хотят, а остальные боятся сказать хоть слово против. Это не называется "властью Даханавар", ребятушки.
Ну, либо всем окнорм, что с женщинами Фэри можно так поступать, и в таком случае ох#ение пробивает потолок и устремляется к Плутону. Ибо есть намёки на то, что Миклош уже отнюдь не впервые обращается так именно с Фэри, - а вот наброситься на угодившую в плен девушку из Грейганн не решается, с ними же так нельзя, глава их клана не велит. Выходит, что клан Фэриартос, якобы про искусство, - на самом деле клан сутенёров, который обращает женщин, чтобы отдавать их в пользование другим вампирам? (Я бы на месте этих женщин сразу вышел на солнышко, нафиг такую вечную проституцию.) А козлища после этого - не они, ставящие своих собственных сородичей на уровень скота, а Асиман и Тхорнисхи, обижающие смертных людей?..
В общем, дорогие авторы, не стоит чесать свои кинки об читателей. Не все любят читать про изнасилования. Я вот не люблю. Можно мне, пожалуйста, оставить Дарэла с Кристофом? Только не того Дарэла, который спит спокойно, зная, ЧТО псих и садист может сделать с девушкой, которую он отправил "шпионить". Пусть это будет тот Дарэл, который успел мне понравиться. Потому как если у него мышь любимая в лице Лориана, а остальные мыши для Славика, сиречь для Миклоша, - то он ничем не отличается от прочих вампиров, которых так горячо не любит за их якобы бесчувственность.

@темы: moments of life, у кошки четыре ноги, friendship is magic, человек собаке друг, кролик - это подходящая компания, i'm a master of toys, короли ночного бирюлёво, чукча читатель

Да, опять начну не по порядку, с воскресной игры прошлых выходных, потому что могу.
Я ехал сразу с игры на игру, с Валентиновки до Ярославского и оттуда близко на Менделеевскую. Поскольку не посмотрел заранее - спросил Птаху, как выйти к Джонджоли, где мы собирались перед игрой. Хотелось жрать, хотелось кофи, но я помнил, какие в Джонджоли цены, - на это только как в музее любоваться (к тому же там нет растительного молока). Примечательно, что персонажи-рабы пришли на сбор первыми полным составом - вот что значит дисциплина А потом начали подтягиваться персонажи-гости. Вивьен раздала бейджи, конверты с аусвайсами и маркеры контактности. "Светофор" моделировался уже знакомыми мне светящимися палочками "глэмора", а в качестве чёрных маркеров - на случай желания вообще не участвовать в фестивале - были простые кожаные чокеры, оставшиеся на сувениры. В ДжДж вообще не торопились с подачей, а времени у нас было немного, - но все успели доесть, а я выпил чашечку чая. И мы отправились в БадСам.
О помещении я уже писал в прошлом посте, не буду повторяться, - разве что добавлю, что там есть форточки и свежий воздух, что для меня особенно важно. Мы распределились по комнатам, чтобы прикинуться (неожиданностью для меня стало отсутствие щеколд в уборных, но, наверное, в этом есть какие-то соображения безопасности). Рене заплёл мне косу (не люблю, когда волосы лезут везде, плюс за косу и держаться удобней, - хотя именно поэтому она до конца игры не продержалась)). Вивьен героически продлила срок аренды, поскольку игроки, конечно, тормозили. Но вот, наконец, мы провели парад, обсудили всё и стартовали. Мастер выгнала персонажей-гостей, чтобы они вошли не сразу, - а они, заразы, ушли курить на улицу, вот так и жди их, стоя на коленях, и вроливайся
Ворнинг: в персонажной истории внезапно нет какого-то ужаса-ужаса, но всё равно должен предупредить, что это тема борделя, определённой степени недобровольности и болевых взаимодействий, плюс слэш и гет рейтинга R/NC, местами матерно, и много чего упоминается (война, плен, вещества). Читать на ваш страх и писк. Если кто пропустил предысторию сеттинга и персонажа - её читать туть, чтобы было понятней.

Ингмар Логарен. Отчёт отперсонажный. Неизбежны неточностиЕщё один день всегда начинается рутиной. Приводишь себя в порядок, выходишь в коридор встречать гостей, выстраиваясь вдоль стены. В такие минуты - редкие минуты, когда мы с товарищами по несчастью видим друг друга без посторонних, - сложно оставаться серьёзными и не обмениваться шутками между собой. Смех - лучшая психологическая защита, это уяснил даже я, далёкий от модных философских веяний. В этот раз хохмой дня стало утверждение Терри о том, что-де раз мы "монпейские животные", то наш дорогой врач (который уже с утра успел обозвать нас соответствующим образом) - получается, ветеринар.
- А если мы мебель - то он, выходит, плотник, - откликнулся я.
Терри Аль - крупный, грубоватый мужик, служивший в кавалерии под моим началом. На первый взгляд может показаться неотёсанным бревном, но на самом деле толковый, - я не раз прислушивался к его советам как старшего пусть не по званию, но по возрасту. В борделе он считался буйным, продавался за самую низкую цену (если я говорил, что стою как беспородный жеребёнок, то Терри отвечал, что стоит как ржавая подкова), и это также становилось предметом регулярных шуток о том, что вскоре бордель начнёт доплачивать, чтобы его наконец избавили от Терри. В чём-то я Терри даже завидовал: ему даже после тюрьмы было не занимать физической силы, и доктор Морель, например, его откровенно побаивался.
Я не успел развить метафору о плотнике: послышался негромкий стук в дверь - сигнал от леди Лидии, - и мы опустились на колени, чтобы приветствовать гостей. Следом дверь распахнулась, и наши сегодняшние посетители начали входить один за другим. В такие моменты следует смотреть в пол, но мне ещё никогда не удавалось преодолеть любопытство: я косился на гостей, надеясь понять, чего можно ожидать. Порой это дельцы и торговцы - шумные, грубые, чьей фантазии хватает только на то, чтобы облапать, трахнуть, иногда выпороть до крови; в этот раз собралось светское общество - а их развлечения более изысканны. И это не значит, что менее болезненны - чаще наоборот, - но отчего-то их проще вытерпеть и не хочется потом немедленно отмыться.
Так, поглядывая украдкой, я увидел рядом с господином Серго, нашим завсегдатаем, Его. Того самого алемандского майора, которого я вытащил с края обрыва, - тогда я смотрел вплотную в его лицо, на котором застывшее выражение отчаяния медленно менялось на неверящую надежду и изумление, и не мог не запомнить каждую его черту. Показалось - или теперь он поймал мой взгляд, который я невольно задержал на нём?.. Когда он проходил мимо и останавливался рядом, мне всё же приходилось опускать взгляд, так что я мог видеть только его высокие сапоги и его руки, - крупные, жёсткие руки человека, с детства привыкшего держать оружие и поводья. Красивые руки. Многие гости уже выбрали приглянувшихся работников, господин Серго окликнул своего любимчика - Матиаса, - а майор всё прохаживался туда-обратно по коридору вдоль редеющего ряда рабов, а я поворачивал склонённую голову, не в силах оторвать взгляда от его рук.
Раз за разом эти руки прикасались к Эрику, стоявшему на коленях по правую руку от меня: ладонь то опускалась на светлую макушку, то проводила пальцами вдоль скулы. Само по себе это было ожидаемо: мой кузен - юный и миловидный, - но меня руки майора игнорировали, явно нарочно, и я не знал, как это истолковать. Мне отчаянно хотелось заговорить с ним, шепнуть "господин майор", - но сильнее бордельного этикета меня сдерживало то, что нас могли услышать другие гости, и к нему могли возникнуть вопросы, откуда мне известно его звание. Впрочем, вскоре хозяйка сама это озвучила:
- Как вам у нас, господин майор? - вежливо спросила она.
- Очень разнообразно, - ответил тот, и так я впервые услышал его голос. - Глаза разбегаются.
В какой-то момент леди Лидия попросила внимания гостей и представила им нового работника. Это был Альберт Хегильнар, некогда пехотный лейтенант. Однажды - казалось, в прошлой жизни, - когда им пришлось жарковато при наступлении, мне удалось прорваться к ним с небольшим отрядом и предложить совместный маневр. Мы спрятали лошадей за холмом и сели в окопы, а когда алемандцы пошли в контрнаступление на сближение в рукопашную - мы неожиданно осуществили конную атаку с фланга. Удачно вышло тогда. А вчера Альберта притащила в бордель полиция, помятого и побитого. Эрик тут же бросился к нему - оказалось, они служили вместе. Я успел только поблагодарить Альберта за то, что сохранил моего кузена живым, - более поговорить не удалось. А теперь он стоял на коленях с каменным лицом, и леди Лидия рассказывала, что он ещё свежий "девственник". Такое удовольствие выходит дороже, но выбрали его сразу. Я мысленно пожелал ему удачи.
Наконец и майор велел Эрику следовать за ним. Пожалуй, для Эрика это было не худшим вариантом, - по крайней мере мне хотелось в это верить. Было чертовски интересно, кого я спас тогда от падения в пропасть: благородного человека или подлеца. Говорят, будто красивые люди красивы и душой, - но тем больнее бывает обмануться в этой аксиоме. Но если повезёт... если Эрик приглянется майору... и если майор пожелает отплатить мне добром за спасение его жизни... Тогда я смогу попросить его позаботиться об Эрике. Да, парень стоит недёшево, и для офицера это может быть накладно, - но я буду благодарен, даже если майор просто порекомендует Эрика хорошему хозяину или хозяйке. Кому-нибудь, кому нужен секретарь, а не секс-кукла.
- Что ж, вас пока никто не выбрал, - прозвучал голос леди Лидии над головами оставшихся в коридоре. Кажется, нас было трое. - Идите и постарайтесь понравиться.
Следом за Колином по прозвищу Цепной Заяц - работником, который был здесь ещё до того, как в бордель привезли военнопленных, - я направился в тот зал, куда удалились майор и Эрик. Колин почтительно опустился на колени у входа, я повторил его движение, продолжая украдкой наблюдать. Господин Серго восседал на деревянном троне, Матиас стоял на коленях у его ног. Господин Серго пока только ласкал - как и майор несколько рассеянно ласкал Эрика, словно собаку, - а Матиас рвано дышал и, когда господин Серго проходился ногтями по его спине, громко стонал.
Дурно так говорить, но казалось, что Матиас Майер здесь и сейчас - на своём месте. Так что даже не верилось, что в недавнем прошлом он тоже был офицером. Я не мог его осуждать: он не притворялся, он в самом деле обладал такой чувственностью. В чём-то я завидовал и ему также... Хотя, наверное, втайне завидовали многие: ведь господин Серго был хорошим клиентом, очень хорошим. Говорили, он даже болью способен доставить удовольствие, и я вполне этому верил. Я слышал, как он объяснял майору, что можно одним лишь взглядом угадывать желания работников - и исполнять их. Каким было моё желание?.. - Узнать майора получше. Тот подходил ко мне и Колину, рассматривал, трогал. Приподнял моё лицо за подбородок - мы вновь встретились взглядами, и я чуть улыбнулся ему. Мне нравились его прикосновения, но они были слишком мимолётны, чтобы прижаться щекой к ладони. Во мне вновь боролись жажда заговорить и страх испортить о себе впечатление.
Минуты спустя господин Серго поднялся с места и подвёл Матиаса к кресту. Приковал и взялся за плеть. Пахнуло знакомым кисловатым запахом страха - запахом загнанного в угол зверя, - только с нотками возбуждения; совсем скоро, как и каждый день, я вовсе перестану замечать его в воздухе. Матиас продолжал стонать и вскрикивать, явно наслаждаясь.
- Встань, - велела леди Лидия, подойдя ко мне сзади. - Тебе полезно посмотреть.
- Да я уж насмотрелся, - миролюбиво заметил я, поднимаясь. К таким зрелищам я был совершенно равнодушен.
- Если будешь вести себя так же, тебя тоже будут выбирать.
- Куда уж мне до Матиаса...
Я не смог бы притвориться, даже если бы захотел, - а я не хотел. Я стоял, подпирая спиной дверной косяк, и теперь я был вровень с гостями. Майор подошёл, ещё раз внимательно заглянул в моё лицо. В его глазах мелькнуло замешательство узнавания. Конечно, руки он мне не подаст. Мы были почти одного роста, только он - шире в плечах и крепче. Удивительно, что я считанные месяцы назад смог его вытащить. Пожалуй, сейчас, после тюрьмы, - сил бы уже не хватило.
- Мне кажется знакомым ваше лицо, - наконец осторожно произнёс он. Всё ещё сомневается?..
- И я вас помню, - ответил я. - И искренне рад вас видеть. Живым и целым.
- Не ожидал встретить вас... в таком месте.
А где же ещё я мог быть после поражения Монпея? Или здесь, или в могиле.
- Только жалеть меня не вздумайте, - выдавил я неожиданно севшим голосом, так что он даже не сразу меня услышал, и мне пришлось повторить. За попытку ставить условия клиентам мне полагались удар по морде и незамедлительное наказание. Но мне казалось важным сказать об этом именно с ним.
- Не любите жалость? - поинтересовался майор как ни в чём не бывало.
- Не люблю. Она унижает, знаете ли.
- Нет, - пообещал он, подумав пару мгновений. - Жалеть вас я точно не буду.
- Спасибо.
Что-то в коридоре привлекло его внимание, и он отвернулся, потеряв ко мне интерес. Я несколько секунд пожирал взглядом его загривок. Хотелось ткнуться в него губами, прошептать, что я хочу его уже сейчас и позволю ему всё, что он пожелает, и что он сделает мне большое одолжение, если перехватит меня раньше, чем кто-нибудь из аристократических стерв. Многие женщины, приходившие в бордели, потеряли на войне мужей, сыновей, братьев - и искали мести. Всякий монпеец виделся им лично виновным в гибели их родных, и им было невдомёк, что на войне ты либо убьёшь, либо будешь убитым. Они превосходили в жестокости иных мужчин - резали, жгли и пороли, возомнив себя палачами. Но я не осмелился просить - и не успел: майор ушёл, а затем вернулся к оставленному им было Эрику.
Диспозиция поменялась: теперь майор занял оставленное господином Серго деревянное кресло. Эрик стоял на коленях между его коленей, лицом к нему, и майор одной рукой перебирал его волосы, а другой похлопывал стеком по его ягодицам. Неловко было бы подглядывать, хотя на эти руки я мог бы смотреть вечно, - поэтому я лишь иногда прогуливался мимо открытого зала. К тому же пристальное внимание могло бы выглядеть так, словно я ревную, а ревности я не испытывал. Разве что самую капельку зависти. Едва я увидел Эрика выходящим из зала, я спросил с нескрываемым любопытством:
- Ну как он тебе?
- Не знаю. Он пока ничего толком не сделал.
Глупый мой мальчик... Для того, чтобы понять, нравится ли тебе мужчина, ему вовсе не обязательно что-то делать. Достаточно одного взгляда, одного короткого разговора, одного прикосновения.
- Но он ведь красивый мужчина, не правда ли?..
Эрик равнодушно пожал плечами. Когда я увидел освободившегося Альберта, к нему я также подошёл:
- Как ты?
- Нормально. - выглядел он в самом деле неплохо для "первого раза". Наверное, повезло. Я после своего "первого раза" не мог стоять на ногах.
- Это хорошо. Бывало такое, от чего кричал даже я... Но лучше не буду пугать тебя прежде времени.
Гости с работниками распределились по залам и закрытым комнатам, и бордельный быт шёл своим чередом. Откуда-то вновь доносились "звуки Матиаса" - сладострастные стенания, которые ни с чем невозможно было спутать. Он всегда был нарасхват.
- Если мы будем пить каждый раз, когда Матиас кончает, то очень скоро надерёмся в хлам, - заметил я.
Я же оставался невостребованным, и пока я молча стоял у стены, господин Серго, отступая спиной вперёд, чуть на меня не наткнулся.
- Я тебя не заметил, - сказал он.
- Сочту за комплимент, - я изобразил поклон кивком. Говорят же, что хороший раб должен быть незаметным? Вот и в борделе порой лучше не бросаться в глаза. То, сколько выручки мы приносили хозяйке, всё равно никак не влияло на наше положение.
Коротая время, я донимал пробегающего мимо доктора Мореля. Это было особенным удовольствием - дёргать его за усы и смотреть, как он злится. После первого же моего комментария он от души наступил мне на ногу, так что я зашипел и проводил его умилённым взглядом.
- Какая же зараза, - сообщил я с нежностью. - Но работа у него собачья.
- Потому что ветеринар, - откликнулся Терри. - Лорд-вольноотпущенник...
Пакостил "бордельный лорд" совершенно по-детски, так что я расслабился и не учёл, что он может быть по-настоящему опасным. На вопросительный взгляд кого-то из гостей я легкомысленно пояснил:
- Это мы так... флиртуем. Не обращайте внимания.
Терри и Альберт, как двое простолюдинов, прошедших войну, быстро нашли общий язык и обсуждали что-то в терминах военной медицины. До меня донеслось утверждение, что-де святые мученики выглядят так, словно их несколько дней мучила жестокая диарея, и вот наконец отпустила.
- То есть "экстаз святой Терезы" - это от облегчения? - уточнил я. - Что наконец-то попустило?
- Нет, "экстаз" - это как сейчас у Матиаса, - пояснили мне. - А мученики на фресках выглядят так, словно несколько дней не ели. И ещё почему-то в такой драной и грязной одежде...
- Потраченные святые, - резюмировал я со вздохом, садясь спиной к стене.
- Вот из Фанни получится отличная святая, - заявил Терри. - Если ещё сложить руки и возвести очи долу... Да, вот так. Можно с неё фреску писать.
Фанни, хрупкая ангелоподобная девушка со светлыми кудрями и светлыми глазами, послушно сложила ладони в молитвенном жесте и подняла взгляд к потолку.
- Я в церковь не дрочить прихожу, - фыркнул я весело.
Но в действительности я не понимал, как у кого-то могло встать на Фанни. Она была похожа на невинного ребёнка с вечной полуулыбкой. Если Матиас, который поначалу не мог сказать ни слова, со временем оттаял и заговорил, - то она как говорила о себе в третьем лице (хотя вообще говорила чрезвычайно редко), так и продолжала. И я не знал, тронулась ли она умом в рабстве или всегда была такой. В борделе ходили легенды, что-де она выглядела точно так же, как девушка, возглавившая последний всплеск монпейского сопротивления из добровольцев и военных. В это не очень-то верилось, но людям нужны свои... святые. Как Жанна.
Затем я заметил, что Эрику нехорошо. Он тоже сидел, прислонившись спиной к стене, но сжавшись при этом в комок и спрятав лицо в коленях. Я не видел, чтобы кто-то его обижал, - по крайней мере, я был уверен, что майор не мог этого сделать.
- Эй, что с тобой? - окликнул я его, сев напротив. - Ты ел? Ты спал?
- Да, - невнятно пробурчал он.
- Как ты себя чувствуешь? У тебя что-то болит? Голова?
- Всё болит, - он не облегчал мне задачу.
- Попросить у доктора обезболивающее?
- Обезболивающее не поможет, - Эрик мотнул головой. - Мне нужна доза.
- Твою мать... - шёпотом взвыл я. - Тебя чем-то накормили? Кто?!..
- Доктор и накормил, - признался он. - Эйфоретиком.
И как я не заметил, когда Эрик был под кайфом?!.. Впрочем, у меня бывали рабочие дни, когда я и света белого не замечал, не то что ближних.
- Вот же сука... - прошипел я. - Мелкая мстительная сука! Ладно, я с ним поговорю.
- Не надо... Я тоже с ним отлично говорю.
Не знаю, почему я тогда не сообщил хозяйке сразу. Наверное, слишком привык решать проблемы своими силами, и слишком привык, что применение всякой химии было в борделе в порядке вещей. К тому же доктор должен был лучше знать побочные эффекты веществ и то, чем они снимаются. Да и проблема не казалась серьёзной: отчего-то я решил, что Эрик успел принять всего одну дозу. Так или иначе - похоже, моя голова была занята чем-то другим, и это не оправдывает меня, а наоборот. Но я начал высматривать Мореля и заметил, как тот, поговорив с кем-то, оставил свой чемоданчик у стены в тупике коридора и вознамерился уйти.
- Дорогой доктор, - окликнул я его.
- Чего тебе? - он всегда близко заглядывал мне в глаза, должно быть думая, что выглядит угрожающе.
- Во-первых, вы нужны Эрику. Во-вторых, вы кое-что забыли.
- Не указывай мне!
- Я же о вас забочусь, - невозмутимо заметил я. - Вы заботитесь о нас, а о вас кто позаботится?..
Доктор ответил мне пощёчиной. Я сплюнул, но промолчал. Он подхватил чемоданчик, но только для того, чтобы, дойдя до комнаты, в которой его кто-то ждал, вновь поставить его в дверях. Когда дверь за ним закрылась, чемоданчик остался снаружи.
- Как наивно с его стороны ожидать, что мы что-нибудь спиздим, - заметил я.
Воровать медикаменты - себе дороже, проблем потом не оберёшься. И доктор прекрасно это понимал и нарочно провоцировал рабов. Оставалось надеяться, что Эрик достаточно умён, чтобы не попытаться украсть дозу. Из закрытой комнаты тем временем доносились занимательные разговоры, касающиеся бывшей невесты господина Мореля. Бедный доктор! Даже невеста его не любит. Интересно, речь шла о ком-то из присутствующих женщин?..
Доктор вышел и встал перед висевшим на стене прейскурантом на выкуп рабов. Некоторые работники борделя не продавались, и когда гости спрашивали леди Лидию о причинах, она отвечала, что не вправе разглашать эту информацию. Власти не хотели, чтобы кто-то покидал хорошо охраняемые стены? И даже не потому, что этот кто-то может кому-то навредить, а потому, что слишком много знает?.. Или это я слишком много подозреваю, а на деле не продающиеся рабы попросту слишком выгодны борделю.
- Вы каждый день на такие большие цифры любуетесь?.. - заметил я.
И тут Терри пошутил что-то очень, крайне неудачное. Что-то о том, что сам доктор таких денег не стоит. И в крайне неудачный момент воцарившейся вдруг в коридоре тишины, когда все его услышали и обернулись в нашу сторону. Ситуацию нужно было срочно спасать, пока Морель не пришёл в бешенство и не закатил скандал.
- Потому что вы у нас бесценный, - подхватил я с самой невинной улыбкой. - Куда же мы без вас?
Морель шумно выдохнул, раздувая ноздри, как бык, и прижал к моему горлу под подбородком свою смешную маленькую шлёпалку, которую носил в кармане халата и обычно не применял иным способом.
- Мы же любя, - продолжал увещевать я. - Вы правда бесценный, единственный и незаменимый. Это комплимент, между прочим!..
Доктор ничего бы мне не сделал - он даже бить не умел. Максимум - трахнул бы, но к этому не привыкать, - а глядишь, и не осмелился бы во время рабочего дня. Но Эрик зачем-то влез между нами, как воробушек между двумя сцепившимися воронами, неловко оттолкнул одного от другого:
- Прекратите!..
- Вот зачем ты вмешиваешься! - шуганул его я. - Мы с доктором просто беседуем. Ко взаимному удовольствию. Нам обоим это нравится!
Но, похоже, я никого не убедил, поскольку Морель продолжал пыхать гневом и наступать на меня. Тогда, не менее некстати, заступился Альберт:
- Он имел в виду именно то, что имел. Хотел сделать вам приятное!..
- Я не нуждаюсь в переводчиках, - холодно возразил я. - Мы с доктором без вас разберёмся.
Морель резко развернулся, демонстрируя, что разговор окончен, но чёрт меня дёрнул сочувственно предложить:
- Валерьяночки?..
- Как ты меня достал!.. - лицо доктора вновь возникло прямо перед моим, и я вдруг заметил, насколько у него измождённый взгляд. Словно за этот день он уже узнал что-то такое, отчего был на грани нервного срыва, а тут ещё и я. Издеваться над ним, даже несмотря на то, что он сделал с Эриком, показалось низким, как пинать упавшего, и мне стало стыдно.
- Я просто снова о вас забочусь... Ладно-ладно, признаю, я перегнул.
- Немедленно извинись! - прошипел Морель. На мой взгляд, извиняться мне было не за что, поскольку я не сказал ничего оскорбительного, но раз для его душевного спокойствия это было важно... Я не переломлюсь.
- Простите. Правда, простите, вас и так жизнь не балует... Мне не стоило добавлять.
Доктор вздохнул, отстал от меня и пошёл жаловаться хозяйке, что я ему хамлю. Не прошло много времени, как леди Лидия подозвала меня к себе.
- Почему ты дерзишь доктору? - поинтересовалась она. Зайдя мне за спину, она положила ладонь мне на горло и запрокинула мне голову, укладывая её затылком себе на плечо. Поза получилась достаточно неудобной, чтобы мои шейные позвонки беззвучно заныли, но достаточно надёжной, чтобы я не шевелился.
- Я о нём забочусь, - возразил я. - Слежу за его вещами. К тому же без меня ему будет скучно.
- И снова ты споришь... Так ты никогда не понравишься гостям, и тебя никто не выкупит. А ты ведь хочешь, чтобы тебя выкупили?
Её вторая ладонь скользила по моему телу, лаская и массируя, от ключиц до низа живота, и это было чертовски приятно. Нельзя не признать, что леди умела возбуждать... нет, не так: словно пробуждать твоё тело. Настраивать на нужный лад, как настраивают инструмент.
- Смотря кто, - прохрипел я. Говорить с запрокинутой головой, особенно когда её пальцы сжимались на моём горле, было не очень-то сподручно и располагало к лаконичности.
- А кто из гостей тебе нравится? - она словно нарочно развернула меня лицом к одному из открытых залов. Там развлекались втроём господин Серго, майор и одна из женщин. Заяц Колин, прикованный к кресту, красиво выгибался под плетьми всем мускулистым, поджарым телом.
- Господин майор - красивый мужчина, - не стал скрывать я и повторил то, в чём уже признался Эрику.
- Да, Штефан Рихтер - человек видный, - согласилась хозяйка.
- О, теперь я знаю его имя... Штефан... - я посмаковал имя на языке. Оно было одновременно жёстким и мягким, как взъерошенная шерсть.
- Расслабься, - посоветовала леди Лидия. - Ты такой деревянный, что не сможешь никого соблазнить. Двигайся вместе со мной.
Если я и был напряжён, то лишь потому, что моя поза также была неустойчивой, а я опасался наваливаться на леди Лидию всем своим весом, чтобы не уронить. Она плавно покачивалась, переступая с одной ноги на другую, и я покачивался вместе с ней, также перенося баланс. В чём-то это было похоже на обучение вальсу в Академии перед выпускным балом. Воспоминание из прошлого мимолётно царапнуло по сердцу.
- Я эдак скоро начну мурлыкать, - предупредил я, улыбаясь от удовольствия.
- Можешь мурлыкать, - разрешила леди Лидия. - Все вы у меня котики...
Сильная независимая женщина и сорок рабов. Похоже, хозяйка была сегодня в хорошем настроении.
- Ну какой же я котик, - добродушно поправил я. - Я у вас, скорее, бессмертный пони... Ауч!
Леди весьма чувствительно укусила меня за ухо. А впрочем, зачем я преуменьшаю?.. Очень сильно укусила меня за ухо - так что и на следующий день мне было больно прикасаться к месту укуса. Словно откусила кусочек.
- Неужели так сложно это понять? Если ты ведёшь себя хорошо - я делаю тебе хорошо. Если ты дерзишь - я тебя наказываю.
- Ммм, даже не знаю, что и выбрать... - мечтательно протянул я. - Всё такое вкусное.
- Иди и постарайся понравиться тому, кто нравится тебе, - напутствовала меня леди Лидия.
- Спасибо, госпожа. Я буду стараться.
Легко сказать - постарайся! Как хотя бы приблизиться к майору, если он всё время занят с другими? Будет невежливо вклиниваться в его общение с его друзьями и с работниками. Так что я был бы не против привлечь к себе внимание, получив наказание от хозяйки, - но, увы, она сочла воспитательный процесс оконченным.
Пару раз майор Рихтер выходил в коридор, и тогда я пользовался всякой возможностью заговорить с ним под тем благовидным предлогом, что гостю-новичку, впервые посетившему наш салон, следовало всё показать и рассказать. В первый раз кого-то одёрнул доктор:
- Ты чего лыбишься?..
- У нас же это в правилах предписано, - заметил я. - Пункт третий: "Улыбайся". И негласный пункт 3.1: "Не рычи, когда улыбаешься", - доверительно пояснил я стоявшему рядом майору.
- И часто ты рычишь, когда улыбаешься? - спросил он. Кажется, он расслабился и перестал обращаться ко мне на "вы". Это было хорошо: ему не следовало подставлять себя, общаясь со мной на равных.
- Я вообще не рычу, - ответил я с улыбкой. - И не кусаюсь.
- А этот разговорчивый, - прокомментировал господин Серго, неизменно державшийся рядом с майором. Не одобряя и не осуждая, просто констатируя факт.
В другой раз майор сам спросил Колина:
- Почему "Цепной Заяц"?
Колин ответил не сразу, молчал так долго, что я почти уже приготовился ответить за него, - но, обдумав, сформулировал:
- Это всё слухи. Когда-то здесь был один работник, который распустил обо мне слух, будто мои... возможности превышают среднестатистические.
Как изящно он перевёл на вежливый язык фразу "трахает всё, что движется"! Но слух в самом деле был нелепый: в домогательствах до других работников и гостей Заяц ни разу замечен не был.
- Это не самый худший слух, - заметил майор Рихтер, разглядывая тонкую цепь, вплетённую прямо в рыжую косу Колина. - Хуже было бы, если наоборот.
- Он был не очень умный, - уточнил Колин.
- Видимо, потому и "был", - не удержался я от предположения.
Гостья, носившая траур, - кажется, её называли леди Натали, - что стояла рядом и слушала нас, жестом выразила одобрение моей шутке. Леди была немой: говорили, что потеряла голос, овдовев. Рабы, с которыми она уже развлекалась, называли её истинным чудовищем, - но сейчас я видел просто женщину, которая могла улыбаться. У чудовищ же обычно нет чувства юмора, знаете ли.
- Спасибо за комплимент, - светски поклонился я ей.
Также вечер разнообразили новости, доносившиеся из старой радиоточки над входом в салон. Похоже, хозяйка переключилась с официального государственного канала на какую-то независимую радиостанцию. Первая новость была о совершённом на территории Монпея покушении на некоего алемандского государственного деятеля - кажется, при этом пострадала его секретарша, её было жаль. Диктор сообщал об этом таким жизнерадостным тоном, что, похоже, в Алеманде этого деятеля тоже не любили. Заявил о поиске террористов, об арестах. Ничего особенно интересного. Неужели алемандцы не ожидали, что жители оккупированных территорий будут сопротивляться?.. Да, мы первые начали. Но это не значит, что монпейцы стерпят чужаков на своей земле.
Вскоре после новостного выпуска в холле раздался телефонный звонок. Леди Лидии не было поблизости, и к телефону подошла одна из клиенток. Позвала Альберта Хегильнара. У Альберта после разговора сделался ещё более мрачный вид: какие-то тревожные вести из дома. И с Терри они начали переговариваться шёпотом. Плели заговор?.. Пусть бунтуют без меня, а мне ещё есть что терять. Даже если гордость я уже потерял.
Следующие новости были о том, что по подозрениям в антиправительственной деятельности было арестовано множество монпейцев, и те, чья вина будет доказана, будут обращены в рабство; эта угроза не касалась только детей. А ведь Алеманд клятвенно обещал не трогать мирное население... Неужели у них закончились рабы на продажу? И это после такого количества военнопленных?.. Я не мог понять, что это за акция "раба в каждый дом". Ведь рабы не работали на заводах и на полях - для этого существовали крестьяне и рабочие, - и приносили только убыток своим хозяевам. Содержать раба - не дешевле, чем большую собаку. И чем выше будет расти масса монпейцев на территории Алеманда... В общем, это не могло закончиться хорошо. А радиоведущий жизнерадостно хвастался, что у него теперь тоже есть раб, которого также зовут Жан, и они будут вести передачи вдвоём. Тёзки. В моём воображении почему-то похожие, как близнецы.
Затем позвали к телефону Андрэ. Его также привезли в бордель недавно, - позже, чем всех, кого не выкупили на аукционе. Выговор у него был алемандский, а на лице ожоги. От телефона он вернулся с таким похоронным лицом, что краше лезут в петлю. Леди Лидия спросила его, кто звонил.
- Ошиблись номером, - бесцветно прошелестел он.
- Совпадение? Не такое уж распространённое имя, - заметил я.
- Имя Андрэ?.. Нет, отчего же, - возразил он.
За короткий срок своего здесь пребывания Андрэ уже не раз отхватывал от клиентов, хотя казался тихим и послушным; впрочем, господин Серго также выбирал его в услужение и при этом не мучил. А пару дней назад Андрэ получил наказание от хозяйки, да такое, что только сейчас встал на ноги. До него на моей памяти сурово наказывали только Колина - и то не настолько. А ведь Колин тогда... неправильно побрился, как он сам выразился. Видимо, вдоль, а не поперёк.
Я замечал, что Андрэ о чём-то подолгу говорил с доктором Морелем. После этого Андрэ снова рыдал, и я принёс ему стакан воды. Об остальном, пожалуй, леди Лидия позаботится лучше, чем я: из меня плохой утешитель. Но всё это выглядело так, словно Андрэ и Брейд Морель были родственниками или давними знакомыми. Вот уж не подумал бы, что у доктора здесь отыщется кто-то близкий.
Неопределённость и ожидание неизвестного утомляли похлеще наказаний. Альберт даже спрашивал меня, как можно нарваться на что-нибудь, дабы отвлечься от тягостных мыслей. Я его понимал: в иные рабочие дни мне самому хотелось поскорее отмучиться, а не гадать подолгу, кому из клиентов подвернусь под руку.
- Понятия не имею, - ответил я, пожав плечами. - Я, например, считаюсь здесь наглым. Непонятно, почему.
- Значит, это ты здесь разговорчивый? - спросила та клиентка, что подходила к телефону. Леди Эмилия, так её называли. Дочь министра, едва не погибшая при обстрелах пригородов. Говорили, она часто выкупает рабов, а потом приходит за новыми. Неужели игрушки так быстро ломаются? "Папа, мне нужен новый пони"?..
- Говорят, что так, - подтвердил я с улыбкой.
- Иди за мной.
Ну вот: вместо того, чтобы дать полезный совет страждущему, невольно нарвался сам. Леди Эмилия провела меня в один из залов, велела:
- На кровать. Жди, я скоро приду.
Я не знал, в какой позе мне следовало расположиться, поэтому встал на колени на краю кровати, спиной к зрителям. Должно быть, леди выбирала инструменты для развлечений.
- Снимай штаны, ложись на подушку, - вновь прозвучал её голос, и она бросила подушку поперёк кровати.
Я без спешки стянул щнурованные брюки, оставшись с обнажённым задом, - мне давно уже было не привыкать к наготе, и не важно, сколько гостей и коллег и какого пола смотрело на меня при этом. Аккуратно сложил штаны и повесил на высокое изножье кровати. Лёг поудобнее, подложив подушку под бёдра и опираясь на локти. Было приятно, что леди позаботилась обо мне, дав возможность устроиться так, как хотелось мне самому.
Многохвостая плеть начала плясать по моим ягодицам и ногам, разгоняя и разогревая кровь. Я старался дышать ровнее. Глядя вбок, саму леди Эмилию я видеть не мог, но она всё равно приказала:
- Голову опусти.
- Как будет угодно леди, - я послушно уткнулся лбом в простыню.
Леди время от времени разговаривала с кем-то, не слишком отвлекаясь, но порой это всё же давало мне небольшую передышку. Я узнал голос доктора Линча, ещё одного приятеля господина Серго. В этот день я видел его впервые и не знал, на что он может быть способен, а вот он явно не впервые был здесь.
- Вы хотели с ним поговорить, - сказал доктор Линч, имея в виду кого-то, кто не присутствовал в зале.
- Как видите, я отвлеклась, - ответила леди Эмилия.
- Я сегодня прямо-таки собираю комплименты... - протянул я с удовольствием.
- Комплименты? О чём ты?
- Если вы отвлеклись от разговора ради меня, то это безусловно комплимент.
- Нет, это невозможно, - констатировала леди Эмилия после ещё нескольких ударов. - Посмотрите на него, мне кажется, ему это нравится. Тебе что, нравится? - обратилась она ко мне.
- Нет. Мне это не нравится, - не стал врать я, переведя дух. - Но мне нравится говорить с вами, леди.
- Доктор, вы мне поможете?..
Я не знал, что происходило за моей спиной, но теперь ставки повысились. Леди сменила плеть на более хлёсткий, жалящий хлыст, жгуче обвивающий меня за бедро. Казалось, ещё немного - и он вспорет и сорвёт кожу. Доктор Линч встал рядом с ней, и тяжёлая плеть обрушилась на мои лопатки, выбивая воздух из лёгких. Приложи доктор чуть больше усилий - и, быть может, он переломил бы мне хребет. Удары приходились то одновременно, в унисон, то вразнобой, поочерёдно.
- О чём ты теперь думаешь?.. - поинтересовалась леди Эмилия.
- Думаю?.. - переспросил я с удивлением. - О нет, я сейчас вообще ни о чём не думаю.
Да и как можно думать, когда всё твоё существо сосредоточено в твоём теле?.. В редких паузах я вытягивал руки вперёд, потягиваясь всем телом и стараясь расслабиться, - если напрягаться, пытаясь избежать удара, а не принять его, выйдет больнее. Но я всё равно чувствовал, как при каждом ударе мой многострадальный зад вздрагивает, и в конце концов я просто ухватился за край матраса. Леди жаловалась, что у неё устала рука, но у меня не нашлось сил извиниться. Порой она проводила прохладными кончиками пальцев по оставленным её орудием вспухшим полосам на моей коже, и это было бесконечно приятно. Как если бы она уже сняла с меня шкуру, и мягкость легче пёрышка нежила мои обнажённые нервы без всяких преград. Поистине невозможно узнать, что такое ласка, не узнав боли. А потом экзекуция продолжалась.
- Чем ты занимался раньше? - спросила леди Эмилия, не останавливаясь. - До того, как оказался здесь?
- Воевал, как и многие, - откликнулся я.
- И кем был по званию?
- Капитан кавалерии.
- Кавалерии? Значит, хорошо умеешь обращаться с лошадьми?
Ещё не хватало, если она вздумает меня купить в качестве конюшего. Впрочем, можно будет попробовать сбежать. Возможно, даже верхом.
- Никто не жаловался.
- И лошади не жаловались?
- А лошадей никто не спрашивал, - заметил я. - Совсем как меня сейчас.
Всё можно выдержать, потому что всё рано или поздно заканчивается. Леди Эмилия была удовлетворена и оставила меня в покое. Я слышал, как она делится впечатлениями с другой гостьей, леди Адрианой:
- Кажется, его цена за этот вечер повысится. Представляешь, он не издал почти ни звука!
- Ну, я всё-таки люблю, когда они издают звуки, - капризно возразила леди Адриана. - Иначе неинтересно.
- Нет, какие-то звуки он всё-таки издавал. Но он также мог связно говорить и отвечать на вопросы.
- А вот это действительно ценно, - признала та. Я даже почувствовал гордость, хотя повышение моей стоимости будет мне явно не на руку.
- Раз никто не приказывал мне продолжать лежать, то я, пожалуй, встану, - сказал я сам себе и сел на постели, глядя перед собой, как едва проснувшийся.
Меня трясло. Я снова откинулся назад, на спину, и поднял руки над головой, глядя, как они крупно дрожат, словно впустую бьющиеся крылья схваченной кошкой птицы. Как если бы моё тело ещё не вполне мне принадлежало, и следовало вернуть его себе и заставить подчиняться. Я знал, что если я продолжу прохлаждаться вот так, дрожь не пройдёт; её можно было укротить, лишь перестав замечать и встав на ноги. Я взял свои брюки, надел их и, чуть пьяно пошатываясь, вышел из зала. Последствия порки тут же остались в прошлом.
Меня встретила новость куда более удивительная, нежели те, что передавали по радио к этому моменту: леди Натали выкупила Терри. Его имя было вычеркнуто на прейскуранте.
- Он же её загрызёт и обратно к вам вернётся, - сказал я леди Лидии. - И сможете продать его ещё раз.
- Не загрызёт, - ответила она. - Ты бы только видел, как он обнимал её ноги, как благодарил... Я никогда раньше его таким не видела.
- Ничего себе, что я пропустил, - присвистнул я. - Впрочем, не жалею: я тоже приятно провёл время.
Я был абсолютно уверен, что Терри притворялся, что это было частью его плана побега из борделя. Иначе было бы впору думать, что Терри подменили - того Терри, который обслуживал клиентов в колодках или в цепях, чтобы он никому ничего не сломал. А хрупкую, невысокую леди Натали он и вовсе сможет раздавить одним пальцем. Должно быть, она его пожалела - как выбирают самого некрасивого и кусачего щенка в помёте, чтобы его не утопили, - но вскоре пожалеет об этом.
- Тебя поздравить или посочувствовать? - спросил я самого Терри, когда он появился в коридоре. Вид у него был неприкрыто довольный.
- Можешь поздравить. Она прекрасная женщина.
Радиоточка снова ожила. Ведущий начал зачитывать длинный список арестованных. Даже на его, алемандца, взгляд это был уже перебор. Кто-то из работников салона напряжённо вслушивался в перечень фамилий, а я пропускал его мимо ушей. Моя семья не занялась бы протестами, мне не за кого было волноваться. Конечно, отец ненавидел алемандцев, но он достаточно осторожен и к тому же слишком немолод. Он заботится о младшем сыне, а значит, не станет рисковать. Да и кто в здравом уме будет арестовывать одного из советников главы правительства?..
- Тебе не кажется, что Эрику нужен врач? - спросил кто-то. Мой кузен снова сидел у стены, обхватив себя руками, и, по-видимому, так до сих пор и не поговорил с доктором, как собирался.
- Давно уже кажется. Но я был немного занят, - ответил я. - Сейчас я его найду.
Я прошёлся по коридору, заглянул в залы. Казалось, притихли даже посетители, пока голос по радио не закончит перечислять потенциальных будущих рабов. Мореля нигде не было видно. Затем вновь зазвонил телефон. К трубке пригласили Эрика. Если кто-то узнал, что он здесь... Вспыхнул робкий огонёк надежды, что его вытащат - а может, и меня, если он замолвит обо мне словечко, - но тут же погас: после разговора лицо у Эрика было совсем не радостным.
- Что у нас плохого? - поинтересовался я.
- Отца арестовали, - сообщил он ничего не выражающим голосом. Представляю, каких сил ему стоило держать себя в руках. - Кажется, твою фамилию я тоже слышал, но могу ошибаться.
- Чёрт... паршиво, - только и смог ответить я. Хуже всего, что я не мог дать ему никакой, даже ложной надежды. Отсюда мы ни на что не могли повлиять. Утешало одно: отец Эрика, Ричард Уоллес, уж точно не окажется в борделе. Да и кому вообще нужен в качестве раба немолодой чиновник?.. Даже секретарей выбирают так, чтобы на них было приятно смотреть. Но будет неплохо, если кому-нибудь понадобится, скажем, управляющий. Хуже, если сгноят в тюрьме.
Из одной из гостевых комнат вышел доктор Морель, и я уцепился за него, как за соломинку. Проблемы тех, кто находился здесь, были куда ближе проблем тех, от кого нас отделяла уже де-факто не существующая государственная граница. Когда ты не можешь помочь кому-то, кто далеко, его для тебя как будто не существует - иначе ты только изведёшь себя бесплодным беспокойством.
- Дорогой доктор, вас-то я и искал!..
- Опять ты, - скривился он, словно раскусил горошек перца во фрикадельке. - Чего тебе?
- Вы нужны Эрику. Очень нужны.
- А сам он разве не может подойти?!.. - раздражённо поинтересовался Морель.
- Как видите, он сейчас в том состоянии, когда не может.
Этот аргумент подействовал, но не так, как я ожидал. Вместо Мореля к Эрику подошла леди Лидия. Ей не потребовалось прикладывать никаких особенных усилий, чтобы тот ей признался, что его недомогание - последствия приёма эйфоретика. А затем события вокруг Эрика завертелись в вовсе неожиданную сторону. Для начала леди Лидия вызвала Мореля на ковёр и отчитала его за самоуправство в одном из залов.
- Кажется, дорогой доктор сейчас получит пизды, - отметил я с удовлетворением, прислушиваясь из другого конца коридора. Слышно было плохо, но и так можно было догадаться, что применять вещества имели право только гости салона.
Затем я услышал, как с леди Лидией говорила леди Эмилия. Она хотела выкупить Эрика, но леди Лидия предупредила её о случившейся с ним неприятности. Обычно ломка от эйфоретика проходила за пару часов, но, как выяснилось, у Эрика это была уже не первая доза, и чтобы преодолеть начавшуюся зависимость - придётся побыть под наблюдением дня три... Леди Эмилия, к её чести, не стала отказываться от покупки, но благоразумно рассудила, что не справится одна, и решила оставить Эрика в салоне до тех пор, пока он не придёт в себя. Поэтому Эрик теперь значился в прейскуранте не как "продан", а как "забронирован". Но какого чёрта он не сказал, что принимал эйфоретик неоднократно, ни леди Лидии, ни мне?!.. Глупый мальчишка! Ему что, это нравилось?!.. А впрочем, может, и нравилось, и Морель вовсе не кормил его этой дрянью насильно. Эрик мог просить сам, а наш дорогой доктор может быть щедр, если его ублажить.
- С Эриком всё хорошо? - спросил меня Андрэ.
- Ну, как сказать. Его отца арестовали, и это плохо. Но его, по крайней мере, собирается выкупить умная женщина, и это меня радует.
Ну вот я и дожил до того, что радуюсь, что мой кузен попадёт в не самые плохие руки. А что ещё мне оставалось? Ведь на это я также не мог никак повлиять. И Андрэ тут же озвучил мои мысли вслух:
- И как мы дошли до того, что этому радуемся...
- Да, я сам только что подумал, как так вышло, что я радуюсь хорошей хозяйке. Но для нас есть только несколько вариантов худшего. Приходится радоваться наименьшему злу.
Хорошо, что не придётся прощаться с Эриком сегодня же. За два-три дня я успею свыкнуться с мыслью, что кузена больше не будет рядом - и увижу ли я его снова?..
- Ну что, тебя можно поздравить? - поприветствовал я его, когда он вновь появился в коридоре.
- С чем поздравлять? - хмуро откликнулся он. - Лучше бы я остался здесь!
- Здесь ты вернее сгинешь, - возразил я. - А с одним человеком всегда проще договориться.
- Да лучше каждый день видеть разных людей, зато они приходят и уходят... Чем каждый день видеть одну и ту же женщину!
- Это очень... адекватная женщина, - подобрал я подходящее слово.
Я не мог назвать её доброй после той проверки на выносливость, что она мне устроила. Но не мог назвать и жестокой. И она умела обращаться с хлыстом - а, как известно, никто не причинит такой боли, как неумелый палач. Между среднестатистическим клиентом-мужчиной, приходящим насиловать и бить, и леди Эмилией - я точно выбрал бы последнюю.
- Поговори с ней, - продолжал я. - Ты ведь столько всего знаешь, столько умеешь! Гораздо больше, чем я. Ты можешь стать её секретарём.
Но Эрик был непреклонен и, разумеется, вскоре нахамил не то леди Эмилии, не то леди Лидии, не то доктору, не то всем сразу. Это явно было не тем, в чём ему следовало брать с меня пример. Должно быть, думал, что после этого его передумают покупать?.. Леди Эмилия увела его наказывать. Возразить было нечего: он нарушил правила и добился, чего хотел. В ином случае я бы ещё за него заступился, но сейчас мне подумалось, что ему даже полезно будет отвлечься от ломки. Иногда боль - хорошее лекарство. В Академии, бывало, помогала бороться с похмельем...
- Иди, посмотришь, - злорадно сообщил Морель, взяв меня за плечо и затащив в зал, где леди Эмилия приковала Эрика к кресту. Эрика даже не очень-то было слышно.
- А что я там не видел?.. - я прислонился спиной к столбику кровати. - Я это вижу каждый день.
Но Морель просчитался: к моменту моего появления наказание уже закончилось. Леди Эмилия усадила Эрика на кровати рядом с собой:
- Доктор, окажите ему помощь.
- Обезболивающее не нужно? - с надеждой уточнил Морель, деловито открывая саквояж.
- Нужно, - решила леди Эмилия.
- То есть не нужно? Я не расслышал.
- Давайте уже обезболивающее!
Поскольку меня никто не выгонял - я, не меняя положения в пространстве, наблюдал за этой сценой. Это выглядело так, словно дурачились двое старых приятелей. Но забота леди Эмилии о своём приобретении мне импонировала. Да, мне она обезболивающее не предлагала, - но так я и не был её собственностью и должен был сам получить причитающееся мне у доктора. А уж каким способом - не её дело.
Одной проблемой меньше: теперь не придётся просить за Эрика майора Рихтера. А за себя я просить не стану.
Впрочем, не все разделяли мой оптимизм по поводу леди Эмилии: другие работники явно переживали о судьбе Эрика. Терри припомнил слухи о том, что выкупленные ею рабы исчезают, после чего она сообщает леди Лидии какие-то "грустные известия" и присматривается к новым рабам.
- А ты уверен, что исчезнуть - значит непременно погибнуть? - возразил я. - Я говорил с ней. Всё может быть не так просто.
Пожалуй, я успокаивал себя, а более всего успокаивал других - чтобы никто не вздумал вмешаться и не сделать Эрику только хуже. Так, что даже блефовал: ведь я говорил с леди Эмилией вовсе не об этом. Но мне в самом деле не верилось, будто это женщина способна замучить кого-нибудь насмерть, пусть её отец и мог себе позволить прикрывать убийства живой собственности. Зато я мог себе представить, как "исчезающие" рабы живут себе на обширных землях поместья министра, словно в заповеднике, а то и получают новые документы для свободной жизни.
А радиопередача двух Жанов становилась всё смелее. Жан (признаться, я их путал) заявлял, что как бы кто ни относился к канцлеру, его решение подвергнуть монпейских "террористов" публичной порке просто возмутительно. В конце он добавил, что полиции неизвестно местонахождение его радиостанции, и отследить радиоволны у них тоже не получится. На его месте я не был бы в этом так уверен, если только он не находился где-нибудь в нейтральных водах.
- Кажется, скоро ко мне привезут двух новых рабов, - прокомментировала леди Лидия. - И обоих будут звать Жан.
Затем мне показалось, что происходящее где-то там, в Монпее, и здесь, в борделе - слились в одно, как в дурном сне. Две женщины, леди Натали и леди Анна, её подруга или родственница и, кажется, также вдова, увели Алексиса в тот зал, где недавно пороли меня. Вскоре оттуда раздались звуки ударов и крики. Алексис Галлант был из военной аристократической семьи, но до войны мы так и не сошлись: в Академии он не учился, и развлечения предпочитал более изысканные, чем я. Даже в борделе он просыпался раньше всех и старался держать себя в форме, но розог, видимо, в своей жизни не знал. Вскоре он сорвал голос криками и перешёл на какой-то звериный хриплый рёв, как если бы с него заживо сдирали шкуру. Никто не осмелился войти и посмотреть, что именно там происходит, но и делать вид, что не происходит ничего, и заниматься личными разговорами никто из работников также не мог. Кто-то вздыхал, кто-то шептал проклятия. Я просто надеялся, что дамы не убьют Алексиса. Формально это было запрещено, но если выплатить ту же сумму, за каковую раба можно было выкупить... В общем, - всё равно что разбить чашку в кофейне.
И словно дамы подгадали экзекуцию нарочно - почти сразу после того, как воцарилась тишина в зале, радиоточка заговорила вновь. Обычно жизнерадостный голос Жана стал более серьёзным. Он сообщил, что во время публичной порки лидер сопротивления был забит до смерти, что вызвало массовые народные волнения как в Монпее, так и в Алеманде, где крики приговорённых транслировались по государственному радио. И, уже более воодушевлённо, он добавил, что ситуация выходит из-под контроля, рабы покидают своих хозяев, и это похоже на начало настоящего восстания; был введён комендантский час и штрафы. И пообещал держать в курсе происходящего "снаружи". Или он даже сказал - "наверху"?..
- У них там что, перископ?.. - предположил я.
Я не мог похвастаться тем, что перспективы государственного переворота мне нравились. Рабы не всегда хотят свободы. Нередко они хотят стать хозяевами. И если Монпей поступит с Алемандом так, как Алеманд поступил с нами, - это обернётся чудовищным откатом в прошлое и потерей наших принципов и ценностей. Но вслух я, конечно, только шутил.
- Вот победит революция - и уже не вы нас, а мы вас выкупать будем, - с мечтательной улыбкой сообщил я доктору. - Тогда я о вас не забуду.
- Не дождётесь, - фыркнул Морель.
А с майором Рихтером пора было брать инициативу в свои руки. Мне не хотелось отпускать его просто так, когда рабочий день подойдёт к концу и он, может статься, больше не вернётся.
- И почему в борделе такие узкие коридоры? Чтобы все об нас спотыкались?.. - рассуждал я вслух.
- Может, это нарочно, чтобы обратить на вас внимание, - откликнулся майор, как раз проходивший по коридору. Он остановился и снова прикоснулся к кому-то, но не ко мне. И я позволил себе очередную - недопустимую с другими гостями - фамильярность.
- Господин майор... Как скоро мне впору будет начать обижаться, что вы меня игнорируете?..
- Я... испытываю сложные чувства, - ответил он.
- Чувства - плохой советчик, - заметил я с улыбкой.
Мой милый майор!.. Чувства, которые испытываю я сам, предельно просты: я вас хочу. Хочу быть с вами. Хочу быть вашим, хотя бы на полчаса.
- После того, как вы спасли мою жизнь, видеть вас в таком месте...
- Это отнюдь не худшее место, - возразил я беззаботно. - В тюрьме было хуже. И вы скрасите моё пребывание здесь, если будете заходить... хоть иногда.
Жить от встречи до встречи, жить одними разговорами с ним?.. И этого будет довольно, чтобы называть это жизнью, а не существованием. Чтобы не потерять себя, не превратиться в покорную куклу с пустым взглядом.
- Я хотел бы отблагодарить вас, - произнёс он.
- Так отблагодарите, - предложил я, прищурившись и понизив голос. Казалось, такой явный намёк невозможно толковать превратно, но благородство майора и теперь превзошло все мои ожидания, когда он ответил:
- Пойдёмте поговорим.
Я последовал за ним в зал, в котором в тот момент никого не было. Он сел в деревянное кресло, я устроился у его ног. Теперь он прикасался ко мне, чуткими пальцами изучал лицо, и я таял и прикрывал глаза, совершенно искренне показывая ему своё удовольствие.
- Как вы смотрите на то, если я вас выкуплю? - спросил он прямо, не блуждая вокруг да около.
Больше всего мне хотелось остаться с ним. Меньше всего мне хотелось быть для него обузой.
- Я буду рад этому, но прошу вас не делать это только из чувства благодарности или долга.
- Но из какого чувства вы спасли мне жизнь? - задал он вопрос, на мгновение поставивший меня в тупик.
- Я не хотел и не мог допустить, чтобы вы погибли просто так, не в бою. Вы на моём месте поступили бы точно так же, разве нет?
- Да, - признал майор. - Я поступил бы так же.
- Вот видите. Я сделал то, что сделал бы любой благородный человек, и вовсе не ожидал никакой ответной услуги. Это ведь не бартер, знаете ли.
Так странно... Послушать со стороны - и просто два дворянина рассуждают о благородстве. И то, что один - свободный человек, а другой - раб, лишившийся и титула, и звания, и статуса человека, - как будто вовсе не имеет значения.
- Я хочу выкупить вас не только из благодарности, - медленно произнёс майор Рихтер, глядя на меня, и моё сердце пропустило удар. - А вы? Вы не из благодарности соглашаетесь?
- Вы красивый мужчина и благородный человек, - ответил я сдержанно. - Это гораздо больше, чем всё, о чём я мог только мечтать.
- Хорошо. Я поговорю с твоей хозяйкой, - он снова расслабился. - Тебя уже покупали сегодня?
- Да. Я уже приятно провёл время в компании одной леди... Всё время забываю её имя. Той, которая выкупила моего кузена.
- Твоего кузена?..
- Эрика, - пояснил я и полюбовался тенью неловкости на лице майора. Как если бы ему виделось неприемлемым уединяться с моим родственником.
- Он ваш кузен?.. Вот как.
- Да. Думаю, я могу быть спокоен, что он попал в хорошие руки.
Тут, легка на помине, в зал вошла сама леди Эмилия:
- Я вам не помешала?
- Думаю, мы уже договорили?.. - ответил я за майора, пребывавшего в задумчивом молчании, и приветствовал даму светской улыбкой. - А я тут как раз хвалю ваши умения.
- Вы решили его выкупить? Хороший выбор, - одобрила леди Эмилия, не глядя на меня. - Вы не могли бы со мной поговорить?
- Да, конечно. - и, поднимаясь, майор ещё раз пообещал мне: - И я поговорю с твоей хозяйкой.
Когда он положил ладонь на подлокотник кресла, опираясь, чтобы встать, - я успел её поцеловать:
- Спасибо.
Когда-то я подал руку ему. Теперь он подавал руку мне - и также вытаскивал из пропасти.
Я выждал несколько мгновений, пока они не вышли из зала, и поднялся на ноги. Я ещё не вполне верил своему счастью. Конечно, я не сомневался, что майор сдержит слово и не передумает, - но открыто радоваться было всё же преждевременно. Да и не хотелось делиться сокровенным со всеми подряд: не все смогут понять мою радость. Разве что двоим людям я мог в этом довериться - и, как ни странно, первым из них оказался Брейд Морель.
- Дорогой доктор, - окликнул я его. - Мне есть чем вас обрадовать.
- Да что ты говоришь, - с сомнением протянул тот.
- Совсем скоро мы с вами расстанемся. Меня выкупят, и вы больше меня не увидите.
- О, это действительно хорошая новость! Неужели нашёлся кто-то, кто на тебя позарился...
- Нашёлся. Я буду скучать, - проникновенно сообщил я напоследок.
Затем я нашёл Эрика, который по-прежнему был унылым из-за ломки и из-за обретения хозяйки.
- Меня выкупил хороший человек, - сообщил я. - Так что, глядишь, ещё увидимся.
Почему-то в горле встал ком. Когда я успел стать таким сентиментальным?.. Я ведь даже не знал всех тонкостей бытия личным рабом в Алеманде. Могли ли они свободно передвигаться, или только сопровождая хозяев?.. Но даже если второе, - майор Рихтер и Эмилия Лавуазье явно были знакомы, а значит - я смогу видеться с Эриком не реже, чем до войны.
Леди Лидия была чем-то занята, и майор всё никак не мог с ней поговорить. Я слышал, как она рассказывает кому-то из женщин о том, как Терри обнимал колени и целовал руки своей хозяйки, и как она не видела такого прежде. Зайдёте в гости к майору Рихтеру - увидите ещё и не такое, подумал я. Целовать ноги этому человеку вовсе не казалось мне чем-то унизительным.
Тем временем по радио передавали всё более тревожные новости о захлестнувших Алеманд беспорядках. Это меня не удивляло: как бы это ни звучало из уст раба, - отнюдь не все алемандцы умели воспринимать рабов рабами и обращаться с ними соответственно, как умел, к примеру, господин Серго. Некоторые из них покупали не рабов, а друзей и любовников. Немудрено, что когда родные и близкие их новообретённых друзей оказались в опасности, эти алемандцы присоединились к ним в протестах. А что меня удивляло - так это то, что в Алеманде ужесточался комендантский час. Нарушивших его граждан угрожали обратить в рабство, а нарушивших его рабов - уничтожить. Канцлер, что ли, сошёл с ума?.. Не понимает, что чем больше усиливаешь давление, тем скорее получишь взрыв?.. При этом гибель лидера сопротивления опровергалась - якобы при порке тот просто потерял сознание, и все понесшие наказание получают медицинскую помощь и находятся в добром здравии (насколько возможно в нём находиться после сотни ударов плетью).
Господин Серго собрался уезжать - и кто осмелится остановить его автомобиль?.. И почти так же, как в начале вечера, он позвал:
- Матиас, ты со мной?
Почти - потому что теперь он как будто давал выбор. Но Матиас, которого он выкупил, последовал за ним, молча и не оглядываясь. И я мог за него только порадоваться. Я слышал, как господин Серго спрашивал и об Андрэ, который не продавался, - и я тихо надеялся, что влияния господина Серго хватит на то, чтобы однажды вытащить и Андрэ. А потом раздался телефонный звонок.
- Ингмара Логарена к телефону, - услышал я.
- Ну, вот и до меня добрались, - заметил я с наигранным оптимизмом.
Но после всех прошлых звонков я уже не удивился и не обрадовался. Должно быть, Алеманд обнародовал места пребывания военнопленных, но вовсе не для того, чтобы их могли выкупить родственники. Я думал, что готов к любым дурным новостям. Ожидал услышать отца или кого-нибудь из командования. Чётко проговорил в трубку:
- Я слушаю.
И услышал женский голос на грани истерики. Это была моя мачеха, леди Эсса.
- Как вы там? Как отец? - спросил я спокойно, игнорируя её тон и надеясь добиться от неё ответов.
- Это всё из-за тебя! - выкрикнула она. - Это из-за тебя Этана арестовали! Если бы не ты, он не вышел бы на демонстрацию!
- Что с отцом? - повторил я невозмутимо. Нельзя было давать волю эмоциям. Мне нужна была вся информация, которую я только мог вытянуть. Оправдываться и извиняться я не собирался. Я не говорил с Этаном о необходимости протестовать против рабства в Алеманде. Я вообще ни с кем об этом не говорил. Я не предполагал, что младший брат примкнёт к протестам, и испытал даже некоторую гордость за него: он ведь впервые пошёл против воли отца.
- Разумеется, он совершенно разбит! Не находит себе места! А всё ты виноват! Лучше бы ты погиб на войне!
- Если вас это утешит, можете считать меня мёртвым, - проговорил я.
- Можешь не возвращаться! И даже не пытайся больше звонить сюда!
И голос оборвался гудками. Что ж, я звонить и не пытался - не был на настолько хорошем счету у хозяйки, чтобы мне позволялось пользоваться телефоном.
Я вернулся из прихожей на ватных ногах и привалился спиной к стене. Я отпустил сжатую пружину напряжения, когда нужно было держать голос и лицо, и теперь слёзы потекли сами собой. Случись этот звонок лишь немногим раньше, ещё до того, как я поговорил с майором Рихтером, - и вместе с этим звонком умерла бы моя единственная надежда выбраться из борделя. Но даже теперь лишаться корней, терять дом было больно - пусть я и понимал, что выбрал бы Штефана, а в этом доме нас с ним не приняли бы никогда. Было больно от разбившихся розовых очков: отец переживал за младшего сына, но едва ли переживал о том, что я был в плену.
- Плохие новости? - меня обступили мои коллеги.
- Всё хорошо, - выдавил я. - По крайней мере никто не умер. Кроме меня. Родня меня похоронила. И крест поставила.
Я живо представил себе свою могилу и надгробие с именем, фамилией и годами жизни, выбитыми в граните. С какой-нибудь дежурной эпитафией - "Помним, любим, скорбим" - и букетиком цветов, вянущим на свежевскопанной земле. Ингмар Логарен, наследник своего рода, "героически" погиб на провальной захватнической войне, не запятнав репутации.
- Ну и денёк... три свадьбы и одни похороны, - я нервно рассмеялся. - Совсем как в пьесе.
Терри приобнял меня своей тяжёлой лапищей, Колин сунул в руку стакан воды. Оттого, что я был этим тронут, мне было только сложнее успокоиться. Мы ведь в самом деле стали братьями здесь. Я и не заметил, как обрёл новую семью взамен прежней.
- Сейчас, - пообещал я сам себе. - Я же мужик. Сейчас возьму себя в руки.
- Что случилось? - спросил, остановившись возле меня, мой майор. Мой Штефан. И его я уж точно не мог позволить себе тревожить своими проблемами.
- Всё хорошо, - повторил я и залпом допил стакан. Рядом с ним я в самом деле успокоился и смог говорить связно. - Все живы. Брат арестован, но он ещё несовершеннолетний...
- Да, детей обещали отпустить, - подтвердил майор убеждённо, и ему я сразу поверил.
Кто-то спрашивал его, о нём ли идёт речь в газете, где было написано о благородном поступке майора Рихтера, якобы выкупившего не то одну рабыню, не то двух. Он ответил, что это, по всей видимости, ошибка и имелся в виду его отец, барон Рихтер. Сам он о приобретениях отца ничего не знал - но, похоже, шёл по его стопам.
Он поговорил с леди Лидией, и моё имя также было вычеркнуто из прейскуранта. Теперь были выкуплены все рабы, которые вообще продавались, и Фанни также, - все, кроме Колина. Майор спросил хозяйку, может ли он купить и его также. Заяц Колин стоил вдвое дороже меня - это было если не разорением, то уже близко к тому. Пока я лихорадочно соображал, как заработать денег, чтобы помочь майору и окупить наше содержание, - принимают ли вообще рабов на оплачиваемую работу? - Колин опустился на колени и прижал к губам его руку.
- Я не планировал покупать рабов! - пожаловался тот. - Я понятия не имею, что делать с рабами!..
До чего же он всё-таки милый... Не хочешь никого бить - и не нужно, по этому скучать не стану. Но ни за что не поверю, что алемандец и друг господина Серго и с мужчинами никогда не спал.
- О, я уверен, вы знаете, что делать, - возразил я с улыбкой. - Иначе вы не пришли бы сюда.
- Это правда, - согласился он.
Я подхватил его руку и также поцеловал.
- Спасибо, - прошептал я снова. - И за него - тоже.
Штефан сжал мои пальцы своими и так, за руку, повёл меня за собой. Он быстрым шагом прошёл мимо нескольких залов, которые были уже заняты, вошёл в ту комнату, в которой мы говорили, закрыл за собой дверь и мягко толкнул меня спиной к стене. Прошёлся ладонями по моему телу, стянул брюки, ласкал и целовал. Он мог бы развернуть меня к стене лицом и просто взять, как делали многие, - но мы были равны, и я также мог обхватывать его руками, гладить и целовать короткий ёжик волос. Я был не в силах остановиться и осыпал поцелуями его шею и лицо, скользил языком по краю его уха, касался губами краешка его губ, но не навязывал поцелуи в губы, пока он не был к этому готов. Он был бережным, без толики грубости, но уверенным и настойчивым, - и я плавился в его руках как воск, когда он наматывал мою косу на кулак, я подставлял горло его губам, я отдавался ему самозабвенно, как никому и никогда прежде.
Его ладони с силой шлёпали и тискали мой зад, ещё горящий после порки, и это было так невероятно хорошо, что я вздыхал, стонал и выгибался, прижимаясь к нему ближе. Никогда бы не подумал о себе такого, но - даже боль от желанных рук оказалась наслаждением. Он удерживал поднятым моё бедро, двигаясь сильно и глубоко во мне, и опираться на одну ногу было крайне неустойчиво, особенно когда я терял опору в виде стены за спиной, - но я знал, что он не даст мне упасть. Он обнимал меня так сильно, так крепко и тесно, что мы в самом деле были одним целым.
- Какой же ты сладкий... - прошептал он.
- Ты такой сильный... такой горячий... - шептал я в ответ, всем телом подаваясь ему навстречу.
Как же я его люблю! Всё то, что я испытывал прежде, влюбляясь, - это щемящее чувство нерастраченной заботы и ласки, - не шло ни в какое сравнение с тем, что я чувствовал теперь: с этим глубоким, безбрежным, неутолимым, невыразимым счастьем.
- Я твой... только твой, никому тебя не отдам, - шептал я. - Что бы ни случилось там, снаружи, я не оставлю тебя...
- Мой... - вторил мне Штефан восхищённо. - Только мой!..
Оргазм накрыл нас одного за другим. Я вновь с благодарной нежностью покрывал его голову и шею поцелуями, куда только мог дотянуться. Казалось, мы не могли насытиться друг другом после долгой разлуки, - хотя не могу сказать, чтобы я часто вспоминал о нём, пока был в тюрьме и в борделе. И было что-то особенное в том, чтобы любить друг друга, пока снаружи рушился привычный мир. Я был монпейцем, он - алемандцем; я был рабом, он - моим хозяином, - но всё это не имело никакого значения. Здесь, наедине, я мог говорить с ним на "ты", я мог целовать его и ласкать, как мне хотелось.
- Как с тобой хорошо... - выдохнул я между поцелуями.
- И с тобой. Как хорошо, что я решил заглянуть в этот бордель!..
- И как хорошо, что я тогда проезжал мимо, - улыбнулся я.
Обычно это называют судьбой. Даже Провидением с большой буквы Пэ. Тем, кому суждено встретиться, кто предназначен друг другу, - встретятся несмотря ни на что.
Штефан подхватил мои бёдра и оторвал меня от пола, поднял без видимого труда, продолжая целовать. Перенёс и опустил спиной на постель, но она была слишком высокой, чтобы было удобно устроиться у её края вдвоём, и Штефан решил, нехотя от меня отрываясь:
- Давай вернёмся, а то нас уже, наверное, хватились.
Я стёк с постели и вместе со Штефаном перешёл через коридор в соседний зал. Там нас встретила леди Натали и поздравила его с приобретением. Они обменялись парой фраз, и тут Штефан спросил с удивлением:
- Погодите... Вы говорите?!..
- Вот и я удивился, но счёл невежливым спрашивать, - присоединился я. - "Ааа, она говорящая! - Ааа, он говорящий!"... Впрочем, нет: о том, что я говорящий, тут уже все знают.
Леди Натали выглядела настолько счастливой, что не обратила никакого внимания на мою наглость. Она сказала, что жизнь и дар речи вернулись к ней, когда она встретила Терри. Терри, сидевший здесь же, смотрел на неё неподдельно влюблённым взглядом.
- А вы как познакомились? - спросил меня Терри. - Видно же, что не здесь, в борделе.
- Ты не поверишь... В первый раз мы встретились на войне, но это нельзя было назвать знакомством, - ответил я. - Мы даже не представились друг другу. И нет, это не то, что ты думаешь!
Хитро улыбающийся Терри примирительно поднял ладони, показывая, что ни о чём предосудительном вовсе и не думал.
- Тогда он проебал лошадь, проебал оружие... - продолжал я. - И нет, снова не в том смысле, о котором ты можешь подумать!..
И мы со Штефаном вместе пересказали историю нашей короткой встречи.
Леди Адриана, выкупившая Фанни, попросила Штефану помочь ей приковать её рабыню к кресту, и тот не мог отказать даме: для кого-то развлечения только начинались. Я встал перед Штефаном, закрывая его собой, чтобы кончики плети леди Адрианы при замахе задевали меня, а не его. Затем к нему подошла леди Эмилия:
- Скажите, Штефан, а вы только по мальчикам, да?..
- А почему вы спрашиваете? - насторожился тот.
- Вам понадобится наследник. Мы с вами могли бы объединить усилия.
- Давайте обсудим это не в борделе!..
- Почему бы и не в борделе, - возразил я. - Будет о чём рассказать внукам!..
Мы вышли в коридор как раз к следующему новостному выпуску. Жан сообщал, что когда все ожидали публичного выступления канцлера Николаса Люмье, на балкон вместо него вышел глава правительства Монпея, Эдвард Лесли, и заявил, будто убил своего хозяина. Конечно, когда прежде официальное радио сообщало, что Эдвард Лесли "гостит" у герцога Люмье, можно было догадаться, что речь идёт об удержании в плену, - хотя мне и не верилось, что в рабстве. Я надеялся, что главам государств всё же удастся договориться. Но чтобы оба повели себя настолько радикально?..
- Не поверю, пока не увижу тело своими глазами или не получу подтверждение из официальных источников, - разумно прокомментировал Штефан.
Я прильнул к нему, массируя и поглаживая плечи, ластясь к шее и затылку осторожными поцелуями. Он отвечал на ласку, привлекая меня к себе за талию, оглаживая, запуская пальцы под тугой ошейник и оттягивая его. Мне хотелось - и казалось важным - отвлекать его от дурных новостей, успокаивать и показывать, что я рядом, что нас ничто не сможет разлучить. И к тому же меня заводило целовать его у всех на виду, словно никого и ничего вокруг, кроме него одного, не существовало, - и плевать мне было на чьё бы то ни было осуждение. В Монпее я и мечтать не мог о такой открытости.
- Того и гляди, будем строить баррикады и оборонять бордель, - заметил я. - Знать бы только, от кого.
От вырвавшихся на свободу монпейских рабов, готовых сжечь оплот угнетения вместе с угнетателями? Или от армии Алеманда, снявшей последние предохранители и готовой превентивно убивать всех монпейцев на территории страны?.. Жаль, что рабам едва ли дадут в руки оружие, хотя бы нож. Но мы с Колином и в рукопашной кое-чего стоили. Да, сколь это ни покажется вам забавным - мне хотелось защищать Штефана, человека явно сильнее меня, не говоря уж о влиятельности.
- И предлагаю заночевать в борделе, - добавил я. - Так оно безопасней.
Я уже предвкушал первую ночь наедине со Штефаном - ночь с привкусом осады, ночь на островке хрупкой тишины посреди хаоса, ночь накануне возможной гражданской войны. Быть может, последнюю спокойную ночь, после которой что-то решится и что-то случится, после которой придётся сражаться или прятаться. Помнится, так в старину проводили самую долгую и тёмную ночь в году - празднуя и занимаясь любовью, чтобы не слышать дыхание теней, подступающих к самым дверям и окнам. Хотя и засыпать в объятиях Штефана я также был бы не против.
От очередного телефонного звонка я вздрогнул.
- Этот звук мне в кошмарах будет сниться!.. - воскликнул я.
На меня зашикали. Кого-то позвали к телефону. Но новости из Монпея меня больше не слишком интересовали.
- Ты сейчас свободен?.. - заметила меня леди Анна. Я так и думал, что после новостей кому-нибудь понадобится спустить пар, и не мог отказать даме.
- Я уже продан, так что, если мой хозяин будет не против... - я взглянул на Штефана. - Вы ведь не отрежете мне чего-нибудь?..
- Будьте с ним бережны, - попросил Штефан, кивнув в знак согласия. Вот как можно быть настолько хорошим...
Я проследовал за леди Анной в освободившийся зал, к тому кресту, у которого недавно стояла Фанни.
- Что будет угодно леди?
- Мне угодно, чтобы ты доставил мне удовольствие, - туманно заявила она. - Но сначала - встань.
- Мне раздеться?..
Но такого приказа не поступило, и леди Анна даже не сочла нужным меня приковывать. Я сам встал лицом к кресту, поудобнее взявшись за него руками. Плеть леди Анны била не сильно - я что-то чувствовал, только когда удары приходились по свежим следам от предыдущей порки. Пожалуй, это было просто чем-то вроде прелюдии для нас обоих. Когда леди Анна закончила, я уточнил:
- Как именно леди желает, чтобы я доставил ей удовольствие?
Рабам не положено было быть сверху, а леди Анна была пышкой вполне в моём вкусе. Я опустился на колени перед краем постели, собираясь поцеловать её ножку и удовлетворить её языком. Но леди удивила меня, когда сама устроилась на постели, опираясь на колени и локти и глядя на меня через плечо:
- Я люблю пожёстче.
Поистине удивительный день!.. Я не любил быть грубым с женщинами, но бордель быстро приучает исполнять любые, даже самые необычные желания. Я всё же не удержался от поцелуя близ ягодиц и поднялся на ноги. И вот - я постепенно наращивал темп, удерживая леди Анну за бёдра, и слышал одобрительные стоны, и вполне наслаждался сам. Затем придержал её за плечо, двигаясь резче. Не сдерживая силу, навалился на её бёдра последними глубокими, сильными толчками. Похоже, ей действительно понравилось. Неужели в Алеманде так прискорбно обстоят дела с мужчинами, что красивая женщина вынуждена платить за секс?..
- Даже жаль, что тебя уже купили, - промурлыкала она. - Майор Рихтер сделал хороший выбор. Ему определённо с тобой повезло.
Я прежде и не задумывался, захочет ли Штефан однажды побыть снизу. Но если захочет... я буду рад подарить ему всего себя и так тоже.
Я вернулся к нему. Он вновь говорил, будто не знает, что ему делать с двумя рабами, и что у него теперь всегда будет достаточно чая. Боже, да я принесу ему и чай, и кофе, и минет в постель...
- Я могу сделать вам массаж, - предложил Колин.
Мы втроём удалились в один из залов, где постель была достаточно широкой и не слишком высокой. О том, чтобы закрыть дверь, Штефан больше не заботился. Он снял нечто среднее между пиджаком и мундирной курткой, оставил лежать на краю постели.
- Вы не против, если я буду сзади? - спросил Колин, забираясь на постель.
- В таком случае я буду спереди, - решил я, опускаясь на колени между ног Штефана.
Штефан сам расстегнул ремень, остальное я сделал сам. Впервые в своей жизни я отсасывал кому-то полностью добровольно - и мне это нравилось. Никогда бы не подумал, что навыки, поневоле полученные в борделе, пригодятся мне для того, чтобы доставить удовольствие любимому мужчине... Похоже, что ни случается - всё к лучшему. Мне нравилось, что Штефан был бережным со мной и сейчас, положив ладонь мне на затылок, удерживая и направляя, но не применяя силу. Нравилось чувствовать его возбуждение, возрастающее благодаря моим стараниям, нравились непристойные звуки, с которыми я брал на всю глубину и сглатывал. И нравилось, что Штефан, чувствуя, что я буду не против, начал двигать бёдрами, задавая темп, не ослабляя при этом хватку, - так безумно нравилось, что он мог брать моё горло, а я снова мог отдаваться ему без остатка, без ограничений, и с наслаждением.
Я не позволил пролиться ни капле - проглотил до последней. Штефан приподнял моё лицо за подбородок, и я довольно облизнулся, глядя ему в глаза. Он откинулся назад, на колени и руки Колина, в расстёгнутой рубашке, и я не преминул пройтись цепочкой поцелуев вверх по его животу и груди. Пальцы Колина массировали его лицо, а он лишь прикрывал глаза, расслабившись... Какое доверие! А ведь эти руки с лёгкостью могли бы свернуть ему шею. Даже я не доверял Колину настолько, чтобы оставлять их вдвоём без присмотра, - хотя, безусловно, напрасно: Колин был слишком ему благодарен. Как и в моём случае, Штефан спас ему больше чем жизнь.
- Так вот почему тебя назвали Зайцем: за сильные лапы!.. - улыбнулся я.
Когда Штефан выпрямился вновь, я оседлал его бёдра, стоя коленями на краю постели. Колин массировал его плечи и шею, а я проходил жадными, нежными поцелуями там, где уже прошли умелые пальцы, прихватывал губами разогретую кожу. Пусть делать массаж я и не умею, но Колину я не уступлю!.. В какой-то момент Штефан обернулся к Колину, и они поцеловались, - что ж, если можно одному, значит, можно и мне. И когда, целуя его лицо, я вновь приблизился к губам Штефана и осторожно коснулся их своими, - он ответил мне. И целоваться с ним было упоительно хорошо. К тому же моя поза была достаточно удобна, чтобы, приподнимаясь и опускаясь, целовать Штефана везде: ключицы и горло, выбритые подбородок и скулы, ёжик волос на висках и макушке, переносицу, брови, мочки ушей... Колин также целовал его сзади, и наши губы того и гляди могли встретиться, но - не встречались. Я был бы даже не против поцеловаться и с ним, но сейчас мы оба были слишком заняты нашим невероятным мужчиной.
Руки Штефана прижимали меня к себе, ласкали, звонко шлёпали ладонями по ягодицам и сжимали их именно там, где прикосновениям отзывались свежие следы. Забирались под мою рубашку, сгребали в кулак и натягивали обвивающие моё тело ремни. Моя коса уже растрепалась оттого, что он охотно наматывал её на кулак, и волосы лезли мне в лицо, мешая с ним целоваться; а о том, что мой ошейник мешал ему целовать мою шею, я и вовсе тогда не подумал, - слишком сроднился с этим повседневным рабским аксессуаром. И затем я сделал то, что мечтал сделать весь этот день: поймал его ладонь, поцеловал каждый его палец, обхватывал их губами и забирал в рот, а эти пальцы играли с моим языком. Кто-то входил в комнату, сообщал новости, смотрел на нас... Кто-то принёс нам газетный листок с обращением Эдварда Лесли. Штефан положил рядом с собой пистолет, чтобы не мешал, - это зрелище также успокаивало.
Мы прервались, когда мимо нас прошмыгнул Эрик, очевидно собиравшийся проникнуть в комнату доктора. Его преследовал Альберт и пытался его остановить. Мне также пришлось вмешаться, и Штефан последовал за мной, хотя был вовсе не обязан заниматься проблемами моих родственников. Эрик замахнулся, но Штефан ловко перехватил его руку за запястье и заломил ему за спину. Леди Эмилия также подоспела, с совершенно растерянным видом.
- А вы идите в жопу, - сообщил ей Эрик.
- Эрик! Вот сейчас ты не прав, - строго заметил я. - Леди Эмилия пытается тебе помочь.
- И ты тоже иди в жопу, - Эрик и для меня нашёл симметричный ответ.
- Вот и что мне с ним делать? - пожаловалась леди Эмилия. - Снова наказывать?
- Полагаю, сейчас это для него простительно, поскольку он не вполне... - я пытался подобрать слово.
- Не вполне в своём уме?
- Именно. И не вполне контролирует свои действия.
Мы без труда могли удерживать вырывающегося Эрика втроём или вдвоём, но как долго ещё продлится его ломка?.. Невозможно было часами его сторожить, а в борделе попросту не было запирающихся на ключ помещений. Тут Альберт сказал, что может его связать: до войны он был промышленным альпинистом. Нашлись подходящие верёвки, и Альберт показал своё мастерство. Эрик дёргался, но теперь его руки казались надёжно зафиксированными за спиной.
- Это для твоего же блага, - увещевал я его. - Лучше сейчас потерпеть немного, чем быть торчком всю жизнь!
Дёргающемуся Эрику быстро удалось развязаться - я и не ожидал, что в нём столько силы. Тогда в ход пошли колодки. Спасибо Колину - он также не оставлял Эрика одного и говорил с ним, поскольку я не мог уследить за всем сразу. В послание Эдварда Лесли я толком не вчитывался, лишь пробежал взглядом из-за плеча Штефана, - и так было ясно, о чём тот говорил: о том, что рабства больше нет, все рабы теперь свободны, и что все равны, вне зависимости от происхождения. Он не призывал к насилию в отношении рабовладельцев, но все понимали, что ему не удастся одним мановением руки остановить хаос на улицах Алеманда. Леди Натали сказала, что её отец арестован за нарушение комендантского часа. Штефан тут же сказал, что позвонит и попробует разобраться. И я опасался, как бы он не подставил себя, заступаясь за всех.
- Выпустите меня уже, - ныл Эрик. - Меня уже отпустило. Видите, я уже в порядке, я спокоен!..
- Отпустило? Сейчас проверим, - решила леди Эмилия. - Доктор, где там у вас хранится эйфоретик?..
- Не надо!.. - запротестовал Эрик, задёргавшись в колодках.
- Надо. Ты же говоришь, что тебя отпустило?.. - леди Эмилия продемонстрировала ему баночку с полупрозрачными жёлтыми пилюлями. Отвратительными даже на вид.
- Хорошо, хорошо! - тут же согласился Эрик, дрожа и пытаясь отвернуться. - Нихрена меня не отпустило!..
Я сел на пол напротив него. Рядом на маленьком пуфе лежал забытый альбом, в котором Андрэ что-то рисовал всё свободное время со дня своего появления в борделе. Заглянуть внутрь без спроса я не решился. Когда в дверях появился сам Андрэ, я окликнул его, протягивая альбом:
- Это ведь твой?
- Да. Спасибо. - он взял альбом и сел рядом. Вид у него был всё такой же убитый, как и весь этот день.
- Куда думаешь теперь податься? - поинтересовался я.
- Не знаю, - он безразлично пожал плечами. - Мне некуда идти.
- Но у тебя, быть может, есть родственники?..
- Моей семье не нужна шлюха.
- Да уж, понимаю... Тогда ты можешь отправиться куда-нибудь подальше отсюда, устроиться на работу. В мире достаточно мест, где никто не знает, кто ты такой.
- Скорее всего, я так и поступлю. Один человек обещал мне с этим помочь.
- Во-от, - обрадовался я. - Это уже хорошо. Что за человек?
- Господин Серго.
- Что ж ты молчал и сразу не сказал!.. - присвистнул я, не всерьёз возмущаясь. - А я-то уже начал думать, что у тебя всё плохо и тебя пора спасать, а моему хозяину будет многовато вытаскивать ещё и кого-то третьего.
Почему-то я был уверен, что господин Серго не оставит в беде своих любимчиков и что за Андрэ можно не беспокоиться.
- Такая неопределённость, - проговорил Андрэ чуть погодя. - Неизвестно, что будет завтра. Как тогда, в штабе, накануне штурма...
- В котором штабе? - уточнил я, начиная подозревать.
- Восточном.
- Ничего себе!..
Я был почти уверен, что Андрэ - алемандец. Впрочем, что мешало человеку алемандского происхождения воевать на стороне Монпея?.. Видимо, за это его и не любили некоторые алемандские клиенты.
- Я вас помню, - неожиданно добавил Андрэ. - Вы тогда заходили в штаб, пролили чернильницу на карту...
- О!.. Прости, я тебя не запомнил. Я тогда не замечал ничего, кроме этой проклятой чернильницы и этого огромного расплывающегося пятна. Это было очень неловко...
- Ничего страшного, я сидел за картой и меня сложно было бы запомнить. Но сведения, которые вы тогда доставили, оказались верными. Они нам очень помогли.
- Это хорошо. Но всё-таки прости за чернильницу. Я испортил тебе карту.
Я посмеивался, вспоминая безвозвратно прошедшую жизнь. А Андрэ теперь обращался ко мне на "вы". Вот она, иллюзия равенства, которого на самом деле не существует и никогда не существовало. Что до неопределённости... То я чувствовал себя на удивление спокойно.
- Мне, пожалуй, легче, - поделился я. - Для меня по крайней мере две вещи являются определёнными.
- Какие же?
- Первая: дома меня уже похоронили и не ждут. Подозреваю, они давно этого хотели. И вторая: за этого человека, - я указал взглядом на Штефана, стоявшего в дверях, - я буду драться, если придётся. Всё равно, с кем: с чужими или с нашими...
Эрик сверкнул на меня взглядом волчонка. Я и не представлял, что у книжного мальчишки может быть такой взгляд, - но война и тюрьма изменили нас всех. Что ж, пусть считает меня предателем Монпея - это будет справедливо. Пусть ненавидит - лучше раньше, чем позже.
- За которого человека? - спросил Андрэ.
- Штефана.
- Он твой друг?
- Да... Пожалуй, это правильное слово, - согласился я. - Лучше отражает суть, чем то, что он мой хозяин.
- За хозяев не дерутся, - заметил Эрик убеждённо.
- И это верно.
Тут я почувствовал, что уже слишком много времени провёл не рядом со Штефаном. И не потому, что это делало меня плохим непочтительным рабом, а потому, что я всё ещё волновался о его безопасности. Тут в коридоре как раз послышался шум: его наделал очередной выпуск газеты. В нём сообщалось о формировании нового правительства Алеманда, которое, в частности, официально отказывалось от рабства. Я мельком взглянул на листок с перечнем членов правительства и увидел имя барона Рихтера.
- Сердце моё, это ведь твой отец?.. - окликнул я Штефана через коридор, поскольку не мог протолкаться к нему сквозь толпу.
Отец Штефана в правительстве - это очень хорошая новость. Во-первых, можно было понадеяться, что власти компенсируют ему расходы на выкуп рабов, - а там уж я найду работу, чтобы не сидеть у Штефана на шее. Во-вторых, я также понадеялся на то, что знакомство с бароном поможет мне устроиться на какую-нибудь армейскую должность, чтобы применять навыки, полученные в Академии, - например, обучать будущих кавалеристов. И не тратить на службу слишком много времени, ведь я хотел, чтобы большая часть моего времени принадлежала Штефану.
- Теперь ты можешь быть свободен, если хочешь, - сказал Штефан оказавшемуся рядом Колину.
- Мне больше некуда идти, - возразил он. - Так что, если не прогонишь, я останусь.
- Ты тоже можешь вернуться домой, - Штефан взглянул на меня. Я с улыбкой покачал головой:
- Я ведь уже сказал тебе, что никуда от тебя не денусь, что бы ни случилось.
- Помогите, мои рабы не хотят от меня уходить!.. - но Штефан выглядел вполне довольным.
А Терри, недолго думая, сделал леди Натали предложение. Богатая вдова и простолюдин-кавалерист - вот это мезальянс!.. Кто-то посетовал, что нет колец, и Терри сказал, что может разве что согнуть кольца из звеньев цепей.
- Надеюсь, вы не будете писать на меня жалобы о дурном обращении? - спросила леди Лидия. Хозяйка опустевшего борделя также не выглядела расстроенной.
- Ну что вы, леди, - возразил Терри. - А вот на нашего доктора я бы жалобу написал.
- А я не буду на него жаловаться, - благодушно решил я. - Я не злопамятный.
- Не трогайте доктора! - между нами и державшимся в стороне Морелем неожиданно выскочил Эрик, расставив руки, словно доктора собирались бить прямо здесь и сейчас. - Иначе будете иметь дело со мной!
- Ну, только ради тебя, - примирительно откликнулся Терри.
Вот это был самый непредсказуемый роман за весь этот безумный день. Пожалуй, даже более непредсказуемый, чем медведь Терри и его маленькая хрупкая монпейская женщина. Но, быть может, доктор Морель подсовывал Эрику эйфоретик, потому что жалел?.. И, может, им в самом деле было хорошо вместе?.. Не буду спрашивать, как Брейд Морель заслужил такое солнышко, как мой кузен. Наверное, каждый заслуживает шанса на счастье.
- И что ты в нём нашёл?.. - беззлобно усмехнулся я. Вопрос был риторическим и не нуждался в ответе. - Ну, так или иначе, заходите в гости.
- Я вернусь в Алеманд, но сначала поеду в Монпей, - ответил Эрик. - Мне нужно проведать родных и закончить обучение.
- Передавай привет Элизабет, - попросил я, улыбаясь. Вот теперь-то я точно был для неё не парой. Зато я бы на её месте обратил внимание на Этана.

Итоги и благодарностиА вот теперь мне впору посмеяться над ачивкой, что даже на BDSM-игре я как человек с кинком на равные отношения сыграл историю про равенство. Да, я тот нехороший "чёрный" SM-щик, для которого на первом месте стоит тактильность (я отношу болевые взаимодействия к тактильности, и что вы мне сделаете, я в другом городе)), этикет кинкует разве что на уровне вассального (вот это всё "сидеть у ног, преклонить колено, поцеловать руку/ногу", - но это также в конечном счёте упирается в тактильность), а вся психология полного подчинения и тем паче унижения - вообще как-то мимо. НО - при этом я не нуждался в хэппи-энде с мировой революцией и отменой рабства, хотя я понимаю, зачем игрокам такие хэппи-энды нужны. Я ехал на игру про бордель и полностью отдавал себе отчёт в том, на что я иду, так что для меня персонажным выходом вверх стала бы и возможность вытащить из борделя кузена, и возможность быть выкупленным в личное владение адекватным хозяином.
И также я понимаю, что с точки зрения DS-психологии такой хэппи-энд - спорное решение, поскольку ломает расстановку сил. На игре (и в мире в целом) не так много свитчей, чтобы вписаться в ситуацию смены ролей с той или иной стороны. Неожиданностью такой финал для меня тоже не стал - я читал красные флаги, и там прямо было сказано как то, что мастер благословляет игроков на революцию в рамках отдельно взятого борделя, так и то, что верхним также нужны браслеты контактности на случай, если рабы взбунтуются и захотят отдоминировать бывших хозяев, - но были игроки, для которых игра фактически закончилась, как только запахло революцией.
Так или иначе, это получилась прекрасная история. Местами невероятно кинематографичная и атмосферная, с невероятно яркими, фактурными, архетипичными персонажами. Мне теперь так хочется увидеть нарисованными их всех: кряжистого Терри и его миниатюрную леди Натали, мужественного и благородного Штефана, поджарого мускулистого Колина, изысканного господина Серго и по-караваджийски чувственного Матиаса, печального Андрэ и язвительного доктора Мореля. Кажется, они со мной навсегда, как маленький фандом.

Спасибо Вивьен за игру - от идеи до воплощения, за оживший мир Монпея и Алеманда, за развитие истории (такую насыщенность новостей - да на игру бы подлиннее, когда по игре проходит не один день, а хотя бы два-три!..), и за леди Лидию. Конечно, хотелось потемачить с мастером - и, конечно, этого предсказуемо не хватило, поскольку мастер прежде всего отслеживает игру. Но дорогая хозяйка была истинным психотерапевтом всея борделя.
Спасибо героическим игротехам - Ане, вписавшейся буквально в отходящий поезд, и Сету за обеспечение всех стеклищных телефонных разговоров!
Спасибо Лорю за Штефана - отчётом уже всё сказано, Ингмар любит его и счастлив Всегда здорово вот так совпасть с завязкой, из которой разворачивается красивая история.
Спасибо Йаххи за кузена Эрика - мой п#$%юк! Чудесный мальчик, не потерявший веры в людей, чья мечта говорить людям о человечности наконец сможет исполниться.
Спасибо Тали за доктора Мореля - до игры и на игре было прекрасно и комфортно обмениваться колкостями. Обожаю такие вроде-конфликтные завязки, когда персонажам в чём-то даже нравится бесить друг друга.
Спасибо Аннетте за Зайца Колина - третью составляющую нашей будущей семейной ячейки, бывшего дезертира, сумевшего не сломаться.
Спасибо Тас за Терри и Рене за Альберта - неунывающих старших, которые очень поддерживали Ингмара. Спасибо Птахе за Андрэ и Андреасу за Матиаса - "моих малахольных", за благополучие которых Ингмар очень рад.
Спасибо Азилиз за леди Эмилию и Тэнху за доктора Линча - за мой единственный поигровой экшн, это было хорошо (Да, ещё не все синяки сошли.))
И спасибо всем, кто создавал свои истории, не все из которых я мог увидеть. Однозначно всех обратно - и больше BDSM-игр богам BDSM-игр

После игры было достаточно времени, чтобы переодеться и собрать по полигону девайсы, обниматься и договариваться о встречах, доедать и разбирать еду. Со мной уехали не только грецкие орехи (получить на орехи и получить орехи - не одно и то же, да)): Сет привёз мне детские пюрешки для крыс, которые забыл отдать, когда я забирал Минцзе (жаль, что она так и не успела их доесть). А Тас одолжила пару девайсов, чтобы Птаха могла практиковаться... Так я и вёз в сумке прекрасный набор: "Агуша Мой первый салатик" и кожаную плеть, и эту сумку в метро на ленту ставил
А когда мы вышли из отеля - нас встретила висящая на стене в рамке фотография с подписью в духе "Последствия революции". Поскольку БадСам делит здание с музеем-подпольной типографией К вечеру жара спала, и мы с Птахой прогулялись до Белорусской. Мне не хотелось снимать ошейник, и я с удовольствием гулял в нём (и няшной рубашке с совушками, ага)).

@темы: соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты

Ворнинг: всё, что ниже, так или иначе имеет отношение к BDSM, если для вас эта тема триггерная - просто пролистайте пост мимо. Со временем введу тэг везде (хотя в упор не помню, можно ли в дайре мьютить тэги или подписываться на тэг), потому как что-то мне подсказывает, что в ближайшем будущем Темы в моей жизни станет больше

Как ни парадоксально, на играх Вивьен мне раньше не доводилось бывать, мы пересекались только как игроки. Когда-то в 21-м году она собиралась привезти в Москву две кабинетки по ориджам, Каннареджо и Два переворота, и я вписался в первую игротехом, а во вторую игроком. Потом игры перенеслись с весны куда-то на осень, и я так и не понял их дальнейшую судьбу: то ли они состоялись без меня, то ли нет... На Госпиталь также никак не удавалось попасть - каждый прогон мгновенно забивался одними и теми же игроками. В конце концов я потерял надежду. А потом (в рамках рекомендаций терапевтов) узнал, что у Вивьен есть канал в телеге. И очень вовремя, потому как мимо идеи BDSM-игры пройти не мог. Изначально идея была в восточном сеттинге, но игроки возопили, что устали от летающих китайцев, и так появилась условная девятнашка сеттинга Монпея и Алеманда. И я уже люблю этот сеттинг, но в дорамном антураже тоже с удовольствием поиграл бы!..
На мой взгляд, прекрасная идея полноценно скрестить ролевые игры и BDSM напрашивалась давно. Уже существовали "кинк-пати на модельках" вроде "Катарсиса" (их было три, но я узнал о первом, только когда он прошёл, и решил, что поздняк вписываться); уже существовали игры без моделей с максимальным приближением к реальности и сомнительными безопасностью и разумностью (экстрим в духе "и бросят тебя в холодную воду в октябре"). А в ролевой среде достаточно Тематиков. Как я уже упоминал (или нет), мастер поначалу боялась, что не наберёт и человек восемь... А потом сетку пришлось расширять до 16 человек, и это не предел. Но, к сожалению, перекос в сторону нижних всё равно случился (9 против 7) - тогда как лучше бы балансить наоборот: если одним нижним могут одновременно заниматься трое верхних, то один верхний на троих нижних не порвётся. Дальше?
Мастер перед игрой смеялась, что-де игроки за неделю до игры паникуют, где добыть трусы нейтрального цвета, а не в цветочек и не в клеточку, - а игрокам было ни разу не смешно Знали бы вы, как непросто отказывается найти труселя размера S!.. То есть я нашёл, конечно, но недёшево. (Да, я в курсе, что существуют бутики, бренды и вот это всё, но даже знать не хочу, сколько там стоит бельё.) Зато у меня были серые трусы одного цвета с утяжкой. Да, ввиду того, что трусы и утяжка моделировали обнажённое тело, мне и утяжкой пришлось воспользоваться впервые лет за восемь. К счастью, я из неё ещё не вырос и мог в ней дышать. Остальной прикид составили: кожаная портупея под одеждой (которую у кого-то одолжила Птаха), моя давняя бл@дская рубашка, сползающая с плеча, мои "фейские" джинсы на шнуровке и мой любимый ошейник, которому уже больше пятнадцати лет (и он по-прежнему застёгивается на максимум)). В последний момент я решил, что возьму и джазовки, ибо у меня неэстетичные ногти на ногах, многократно разбитые чужими каблуками сапог, а персонаж внезапно заявил, что шастать босиком ниже его достоинства.
Для игры был снят отель BaDSaM (он же БэдСэм, но чаще известный как БадСам). Весь целиком. Когда бы ещё довелось побывать в таком месте за такой гуманный взнос!.. Конечно, на фотографиях с сайта номера смотрятся куда более фешенебельными и просторными, а на деле это довольно маленькие комнаты, разделённые узким коридорчиком. Но, как говорится, размер - не главное, от антуража прежде всего требовалась функциональность, и тут к разнообразию горизонтальных и вертикальных поверхностей - никаких претензий: есть где разгуляться. Просторные кровати разной высоты, скамьи, кресты, колодки, качели (на которых перед игрой все радостно покачались)), конь... И, что немаловажно, - чисто, тихо, приветливый ненавязчивый персонал. Так что впечатления от места самые приятные. БадСам дорожит своей репутацией и строго не допускает никакой грязи на территории - и, разумеется, никаких посторонних.
В качестве еды была фокачча, но в ней был сыр. И когда я почти уже смирился, что останусь голодным, - я обнаружил также маленькие пирожные "картошка". Закинул в себя три штуки - углеводы и глюкоза! - и сразу ожил и был сыт. А Тали пожертвовала для меня запас грецких орехов, и хотя я говорил, что столько не съем в одиночку, - тарелочка с орехами для меня была повязана красной ленточкой неприкосновенности Само собой, на игре было не до еды, и только после порки я всегда чувствую лютый голод (представляю, сколько калорий она сжигает)) - так что закинул в себя пару-тройку орехов и побежал играть дальше. После игры я забрал орехи с собой, и мы с Птахой и крысами (благо орехи сырые и не солёные) их подъедаем.
Идти на BDSM-ивент без партнёра - всегда некоторый риск, как и идти без партнёра на бал, но я рискую сознательно, когда слишком люблю и то, и другое. Потому я был морально готов к тому, что первый час простою у стенки. И жалею, что свеченек мне не досталось, - но это также объяснимо: как-никак ваксплэй - штука долгая, а к концу игры многие верхние уже выдохлись и переключились на социалку. Но со мной всё-таки случились Азилиз и Тэнх и выпороли в четыре руки Получился отличный контраст чего-то кусачего вроде хлыста-снейка в нижней части меня и тяжёлой кошки, падающей на тебя как доска, в верхней части. Мне даже как-то немного неловко оттого, что у Азилиз рука устала, потому как у неё было повреждено одно запястье и она не могла менять руку А после игры я внезапно заслужил от Азилиз ачивку: "Впервые вижу такой болевой порог!"(с). Пожалуй, могу гордиться.
Перед игрой Вивьен писала в чате, что "сильная порка" - это когда нижний уже не пищит, а орёт. Я тогда хотел ответить, что я - не показатель, потому как я очень тихий (если не отыгрываю вопли нарочно), - но подумал, что, быть может, это у меня просто порки нормальной не было, и промолчал. Ага, как же... С этими двоими я только издавал негромкие звуки удовольствия и одобрения, ну и персонаж в процессе был способен поддерживать светскую беседу. Так что - да: не показатель Также в предыгровом чате я вывел закономерность сродни "люди с прямыми волосами завиваются, люди с вьющимися волосами выпрямляют": на тех, кто любит следы, они нифига не остаются, а на тех, кого следы бесят или кому всё равно (как мне), - остаются только так. Правда, чаще всего на мне оставляют следы углы кухонного стола И тут у меня действительно просто не было нормальных следов. После игры моя задница напоминала цветом и фактурой поверхность Марса, запечатлённую безумным акварелистом: все оттенки розового, малинового, фуксии, лилового, фиолетового... Аж хотелось сделать селфи ж@пы, но было нечем А у Птахи телефона не допросишься. Сейчас-то вся эта красота уже выцвела до банального чёрного и бордового с желтизной.
Да, я понимаю, что высокий болевой порог и высокая толерантность к дискомфорту - факторы отчасти воспитуемые (нет, меня в детстве не били... то есть били, но не этим)), равно как и то, что минимальная вокализация (будь то радость или боль) - психологический фактор "травоядного", когда ты не должен обнаружить себя перед "хищниками", не должен отсвечивать. И я также понимаю, что степень прикладываемых ко мне усилий означает, что вот ровно настолько сложно достучаться до моего тела так, чтобы я его, блин, просто почувствовал в полной мере. И да - то, что я в состоянии любоваться своим телом только в те моменты, когда оно красиво расписано, словно холст (и не важно, чем писать: краской, воском или хлыстом, - это просто разные виды удовольствия), я тоже понимаю! Но нет, я не считаю BDSM чем-то нездоровым или преходящим. Я считаю это терапевтичной телесной практикой, которая мне в самом деле нужна и делает мне лучше.
Птаха, в отличие от меня, не была готова к тому, что её мало поиграют (хотя я предупреждал, что это "вечеринка для своих", - но мне практически выкрутили руки, чтобы я дал ссылку на игру, а это не тот БДСМ, который я люблю)), но тут проблема не только в отсутствии партнёра, но и в ожидании от других той жести, в которую можешь сам. А я, если честно, так сходу не припомню других игроков, кроме самой Птахи, способных играть таких муд@ков, чтобы издеваться над персонажем, которому УЖЕ плохо и физически, и морально (а персонаж Птахи только-только встал из тяжрана и всю игру ходил с похоронным лицом человека, который вот-вот разрыдается или повесится). Так что будем воспитывать из Птахи полноценного верхнего - психологически она уже умеет затащить (я видел её Форратьеров)), останется прокачать технику. А на мне можно тренироваться, я не против бережных новичков. На игре я ещё постоял у креста для Хели, тоже пока неопытной с флоггером, - ничего толком не почувствовал (кроме разве что прилётов по свежим следам), но и ей практика, и мне хорошо. "Достигается упражнением"(с).
Очень надеюсь, что Вивьен нашла свою нишу в РИ и BDSM-игры будут продолжаться. Следующая потенциальная идея - про феечек Неблагого Двора (не C:tD, просто феечек), и я её всячески приветствую. А там, глядишь, и другие мастера подтянутся: я давно жду от Птахи и Мэсс гамильтоновку, и все боги Хаоса велели сделать её в том же жанре. Правда, BDSM-игры нуждаются в конкретно Тематических помещениях (даже не ради антуража, а ради приватности), а эти помещения недёшевы, - но... но. Хочется больше.

@темы: friendship is magic, прикладное марковедение, ролевиков приносят не аисты, Тема IRL

@темы: это крыса и ей не стыдно, некролог

Мне совсем не нравится, что ночью с четверга на пятницу я снова не мог заснуть до утра Но зато минувшей ночью во сне я рисовал (пытался)) Ясона Минка. То есть начал за школьной партой рисовать карандашом пейзаж, позаимствовав композицию у картинки в учебнике и цветными карандашами подписывая, какой цвет будет у моря (всегда любил рисовать пейзажи с береговой линией). А потом мне что-то не понравилось, я вырвал лист, долго искал в альбоме ещё один чистый... И вот я уже дорисовываю второй вариант пейзажа в вечернем автобусе, и так, чтобы профиль г-на Минка гордо реял над полосой прибоя вместо лун. Некая сердобольная бабушка похвалила, что я хорошо рисую, на что я мрачно ответил, что рисовал бы хорошо - не ехал бы сейчас на ночь глядя пересдавать экзамен. С преподавательницей я даже встретился, доехав, - но получил ли зачёт за Ясона, так и не узнал.
Так или иначе, - вчера добрались с Птахой на танцкласс в библиотеке. Порядок танцев был выбран прямо-таки сюжетный: сначала "Знакомство", потом "Добрая дружба", у кого-то возникает "Блестящая идея", и всё заканчивается "Полькой пьяного матроса"... Немного про танцы
"Вальс знакомств" - это простенький вальс без вальса (да, вообще, - можно разве что ходить на вальсовых шагах), который принято ставить в начале бала, чтобы все познакомились. На случай, если танцевать с незнакомым человеком кому-то религия не позволяет С этой целью в нём есть забавная фигура, повторяющаяся дважды: балансэ друг к другу в лодочке, во время которой, почти сталкиваясь лбами, партнёрам полагается поочерёдно представиться. Чувствуешь себя до крайности нелепо, когда, во-первых, и так взаимно знаешь всех присутствующих, а во-вторых - когда ты Марк, но дама И, разумеется, танец с прогрессией, - но обойти весь круг всё равно не успеваешь.
Для контрдансов мы вышли из маленького зала в коридор и старались не шуметь, поскольку в большом зале шла лекция. "Добрая дружба" - простой симпатичный контрданс, который можно сделать ещё приятнее и красивее за счёт добавления аутентичных барочных извращений в отдельные фигуры Вращаться, держась за скрещенные руки, мне понравилось, а вот при попытках изобразить ассамбле я один раз наступил самому себе на ногу, и как-то ни разу не синхронизировался с партнёром. Кажется, это нужно вспоминать отдельно, а то много воды утекло со времён локдауна и зум-уроков Ноэль по барочным шагам!..
Затем вспоминали (а для многих - учили) КД "Блестящая идея", нежно мной любимый контрданс-джигу с ускорением. И сам быстро вспомнил, и старался рулить своим сетом-тройкой по возможности. Кажется, само явление медленной джиги многим ломает мозг, а мне даже нравится, когда всё начинается неспешно-торжественно (и шаги отлично на музыку ложатся, если её слушать, и успеваешь притопнуть красиво)), а потом начинаешь задорно панически бегать. Вот кто бы мне сказал, когда я верещал в отчаянии от Почтовой джиги, что я втянусь в пылесос и буду так тащиться от шотландских контрдансов
С "Полькой пьяного матроса" у меня уже связаны такие... причудливые воспоминания, что я в неё не полез. Всё понимаю про "не будешь пробовать - не научишься", но мне сейчас ноги целыми нужны. Так что мы с Ганзелем сидели на скамейке запасных и подпевали песенке What will we do with a drunken sailor. А в добавившийся к программе Кастарват я всё-таки пошёл, чтобы не отсиживаться попусту. Правда, его положительно пора переименовывать в Староват - ибо староват я уже для этого танца Прошлись по залу, вышли в коридор, описали по коридору пару кругов, вернулись обратно в зал и дружно сдохли. Но жаль, что уже не успели прогнать "Шалость пака". Мне нужно повторять Пакость!..

Минцзе прячет недоеденную кашу. Не просто закапывает лапами, как копают некоторые крысы, забрасывая миску и наполнителем, и какашками, - а тщательно выбирает брусочки ещё чистого наполнителя, носит их в пасти по одному и кладёт поверх каши. И спил веточки, который я ей выдал вскоре после заселения на погрызть, тоже кладёт как часть антуража. И всё, нет там никакой каши, вам показалось Потом, конечно, убирает маскировку и кашу доедает. Очень умная всё-таки крыса: раз всю жизнь еды доставалось мало - о запасах следует позаботиться.
Из-за плохо работающей задней лапы Минцзе иногда заносит набок, когда она вылезает из клетки на ручки. Может, это уже и признаки ОГМ, так что пора бы в таком возрасте садиться на каберголин.

Снова тихо ржу с себя: перед воскресной БДСМ-кой я мандражирую не из-за её собственно БДСМ-составляющей (именно в этом месте моя кукуха прибита крепко, даже малознакомые верхние не вызывают особых опасений, и физика не должна подвести), а из-за нахапанного персонажу стекла. Впрочем, по количеству шутеек от Ингмара в чате - подозреваю, что игра для меня закончится с табличкой на шее "Купите уже кто-нибудь этого петросяна со скидкой 70%"...

Список для сборов на две игры выглядел эпически: "На первую игру - рубашка чёрная приличная, джинсы чёрные приличные; на вторую игру - рубашка чёрная неприличная, джинсы чёрные неприличные"... Что ж, удачи нам сегодня в Торке - и удачи нам завтра в Салоне.

@темы: я и бал, поржать и убежать, friendship is magic, moments of dream, соседи по разуму, это крыса и ей не стыдно

Ещё одна традиционная рубрика "фотки на тапок с игр, сделанные на память, несущие сомнительную художественную ценность, превью можно не открывать".

Продолжение Чайного домика aka Азула-в-ковреПродолжение Чайного домика aka Азула-в-ковре, фотки с телефона Тайчо.
Доигровое отражение основного содержания игры: Зуко [Эния] с завёрнутой в ковёр сестрой ("Ты вчерась просил ковёр - ну дак я его припёр")), сдержанно взирают на это спутницы Азулы - Мэй [Майрет] и Тай Ли [Азиль]. Вайбы какой-то советской живописи.

И просто брат с сестрой, Зуко и Азула [Дёгред].

Единственное фото, на котором немножко видно вернувшуюся из плена Суюки [вашпокорный в зелёном], сидящую рядом с Джетом на фоне Си Жэнь [Сех].

Сложный разговор главпейринга - Азулы и Сокки [Дашпан] - на балконе.

Джет [Шаман] как бы говорит "Так блэт". Суюки, кажется, как раз уступила место замёрзшему Зуко.


Мороженые черти Ледяные пустошиЛедяные пустоши, фотки от мастера Саппорт.
Вот тут видно главного маскота нашей алхимической мантроварки, шпица Кимико:

Совместная медитация алхимиков с Лунмиром Близардом [Марта].

Крайне меметичный шеф Эриний Ксенон [Фиори].

Тут Алифас Темпус [впс] медитирует с метафорическими картами вместе с Мареной Атвелл [Марта Шварц].

А тут Алифас участвует в открытии третьего глаза Хорруса Бабаяна [Жанин].

Рагдай Кратия [Сильва], Марена и непременное "Некрасиво. - Мне тоже не нравится".

Чертяка Ризван Метиск [Шаман] и выразительное литсо его кисмесиса Ароноса Нефтиса [Никуш].


...И, неожиданно, на этом всё Все дальнейшие фотопосты (по крайней мере с прошедших к настоящему времени игр и балов) будут уже с вполне профессиональными фотографиями, stay tuned.

@темы: человек собаке друг, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, вода, земля, огонь, воздух!, портрет в интерьере