Ньор Аль-Миралин, принц-консорт. Отчёт отперсонажный - часть IIМы с сопровождавшей меня лейтенанткой вышли за стены и дошли до лагеря. Я начал торопиться - вдруг отведённое мне мной самим время уже истекало? Находившимся под стражей Несущей Свет и остававшейся с ней офицерке сказали, что они свободны и могут возвращаться в город. Они медлили, словно не верили, что их отпускают просто так. Я же, убедившись, что они беспрепятственно покинули лагерь, вошёл в шатёр, где меня уже ждала Микена. Она взглянула на меня вопросительно.
- Я поговорил со своей женой... безуспешно.
- Ты ожидал чего-то другого?
- Я надеялся на её благоразумие. Но она отказывается признать наследника и хочет войны.
- Говорят, принцесса тоже недовольна политикой своей матери.
- Но это не значит, что она захочет при этом делиться властью, - заметила Наран-баатар.
- Я её не видел. Ни во дворце, ни в Церкви. Она и раньше не была со мной откровенна, а теперь... кто знает, что у неё на уме.
Наран-баатар спросила Микену, сможет ли она передать Фреберге записку с предложением сотрудничества. Письмо написал лично Йонас, и Микена спрятала его в корсет.
К вечеру неожиданно пришли революционерки. Вместе с Лин была ещё одна девушка - она не говорила, а писала мелким почерком в тетради и показывала своей спутнице. Они хотели услышать политическую программу Йонаса. Похоже, в моё отсутствие он не терял время даром и подготовился, поскольку выступил перед ними блестяще. Дабы ему более не задавали вопросов, почему он выглядит как кочевник и знает ли он обычаи Альмерина, он сбрил усы и бороду и переоделся в белый мундир, который, должно быть, передала ему Микена. Его программа состояла из трёх будущих указов: об упразднении Тайной Канцелярии и амнистии всех заключённых по политическим статьям, об отмене гендерных предпочтений в образовании и приёме на службу, и об общенародном собрании. Лин уточнила, понимает ли он, каких затрат потребует идея подобного собрания. Йонас ответил, что ему ещё предстоит решить, как это организовать.
Больше у революционерок вопросов не возникло. Я был горд Йонасом как никогда. Девушка с тетрадью что-то написала, и Лин обратилась к Наран-баатар, можно ли задать личный вопрос. Она спросила, откуда Наран-баатар знала некую персону. Та ответила, что они учились вместе. После женщины пожали друг другу руки в знак сотрудничества. Наран-баатар спросила, какую пользу могут принести нам революционерки. Она хотела, чтобы новость о наследнике и его программу донесли до простых людей.
- Мы не хотим вести переговоры только внутри дворца, где нас никто не услышит. Мы хотим, чтобы о нас узнали на городских окраинах. Вы можете это устроить?
Девушка с тетрадью взглянула на часы и показала два пальца.
- Дайте нам два дня на агитацию.
Наран-баатар и Сохор переглянулись. Если тянуть слишком долго, можно было потерять инициативу - если, конечно, Императрица вообще собиралась действовать.
- Один день, - сказала Наран-баатар.
- Хорошо.
На другой день старшая Несущая Свет пришла к нам сама, тайно. Сохор встретил её недоверчиво: он очевидно неуютно чувствовал себя рядом с "белыми женщинами" и старался избегать их. Но она сказала, что хочет поговорить, и вошла в шатёр. Она рассказала, что была наставницей при малолетнем Альме и фактически управляла делами Церкви, но Императрица отстранила её и назначила другую на её место.
- Значит, одна правительница лишила тебя власти, и ты пришла к другому правителю в надежде её вернуть? - усмехнулась Наран-баатар.
- Зато честно, - заметил я. Мне чем-то импонировала истинно женская храбрость этой Несущей Свет в сравнении с лицемерной кроткостью её товарок.
- Мы можем сделать наследника главой Церкви. А уже потом, когда народ к нему привыкнет...
- Мы не можем ждать так долго, - покачал головой я. - За это время с ним многое может случиться. К тому же Альм - тоже мой сын.
- И ваши люди не согласятся объединить светскую власть и духовную, - добавила Наран-баатар. - Есть вождь, а есть шаман. Нельзя заниматься и тем, и другим одновременно. Зато, если ты поддержишь будущего Императора, он вернёт тебе твоё место при Альме. Или даже сделает главой Церкви.
- А Альм может быть просто символом, - приободрилась Несущая Свет. - Я же возьму на себя все административные вопросы. Это даже логично: негоже Альму заниматься хозяйственными делами. Главное, чтобы он не решил забрать власть назад, когда вырастет.
- Ему можно будет объяснить, - веско сказала Наран-баатар.
- Может, и объяснять не придётся, - сказал я. - Быть символом - это Альму подходит.
- Значит, договорились. Чем Вы можете помочь нам сейчас? - спросила Наран-баатар и у неё. - Вы вхожи к принцессе?
- Увы, нет. Никто не знает, где она бывает и чем занимается. Но у меня осталось влияние на Церковь. Ещё не все Несущие Свет знают о моей отставке.
- В Церковь ходит много людей. Вы сможете рассказать своей пастве об истинном наследнике?
- Проповедовать на площади слишком рискованно. Но если мы постучимся в каждый дом и поговорим с каждым - нас услышат.
Мне всё больше нравилась эта женщина. С такими, как она, Габриэлла и Лин, я чувствовал, будто город уже наш.
- Вам нужен какой-то договор, или достаточно моего обещания?
- Нет. Этого довольно, - выдавил Сохор. Я понял, что, во-первых, шаману плохо возле неё и он хотел, чтобы она убралась поскорее, а во-вторых, не предлагать же Несущей Свет поучаствовать в ритуале!..
- Мы верим Вашему слову, - поспешно кивнул я. - Спасибо Вам, и возвращайтесь, пока Вас не хватились.
Вскоре после неё пришла Габриэлла и сообщила, что её мужа освободили. И более того - что начальница Столичной гвардии лично извинилась перед ней за этот арест, не имевший под собой оснований.
- Похоже, Гвардия уже не особенно подчиняется Императрице, - подытожила Габриэлла.
- Глава Столичной гвардии... генеральша Маргарета Майер? - переспросил я.
Пока я не думал о войне - я до последнего не хотел впутывать в эти интриги Маргарету. Но теперь, когда Гертруда предпочла защищаться, а нам предстояло нападать, - Маргарете грозила опасность более других. Императрица с семьёй могла отсидеться во дворце - офицерки же должны были сражаться.
- Да, кажется, она.
- Я хотел бы встретиться с ней. Или... лучше передать ей письмо. Вы ведь один раз уже разговаривали с ней, это не вызовет подозрений.
- Нам было бы полезней подобраться к Дворцовой гвардии, - сказала Наран-баатар. - Они ближе к Императрице.
- Дворцовая гвардия преданна ей, - возразил я. - Дайте мне бумагу. Думаю, мне удастся уговорить генеральшу.
Мне так многое нужно было объяснить, а времени и листа бумаги было так мало. Я написал, что прибыл со своим старшим сыном и истинным наследником, что он - достойный человек и что рано или поздно он взойдёт на престол, ибо на то воля богов и людей. Написал, что мы не хотим крови, и если Гвардии будет отдан приказ оставаться в казармах, никто не пострадает. Добавил также, что если Гвардия откажется подчиниться, Маргарета сможет прийти и оставаться в безопасности в нашем лагере. Подписался своей юношеской подписью Анхайма, которую использовал до того, как получил печать Аль-Миралин. Затем приписал номер нашего телеграфа.
- Нужно назначить время ответа, - сказал Йонас.
- Я могу попросить связаться с нами как можно скорее, - сказал я.
- Нет. Пусть ответит немедленно, - отрезала Наран-баатар.
"Прошу тебя ответить незамедлительно", - написал я и сложил письмо.
Я мог бы быть гораздо откровенней в письме, которое увидит только Габриэлла. Написать что-то кроме "Больше всего на свете я боюсь потерять тебя". Но имел ли я на это право?
Когда Габриэлла спрятала письмо и ушла, Наран-баатар сказала:
- Она очень дорожит своим мужем. Он может послужить рычагом давления на неё.
- Это она может послужить рычагом давления, - возразил Сохор. - Он гораздо важнее для нас, вот увидишь.
- Это твоё мужское чутьё? Хочешь забрать его с собой?
- В нём большой потенциал. Ты не поймёшь.
- Это из-за его внешности?
- Говорил же: ты не поймёшь...
Лёгок на помине, к нам добрался сам Гёриберт, и без жены. Вид у него был по-прежнему робкий, потому я особенно восхитился его смелостью. Он сказал, что его друга-революционера, с которым он должен был встретиться, схватила Тайная Канцелярия и сейчас, должно быть, пытает. Сохор и Наран-баатар пообещали ему, что в первую очередь, как войдём в город, мы освободим его друга - только бы он продержался.
- Он уже бывал у вас, - заявил Гёриберт. - Такой светловолосый.
- Из Гильдии алхимиков? - спросил я.
- Не знал, что он революционер, - сказал Сохор. - Я подарил ему амулет...
- Что это за Гильдия? - полюбопытствовал Гёриберт.
- Они - почти как я. Они могут очень нам пригодиться.
Едва ли алхимики общались с духами, потому я сделал вывод, что они также занимались травами. Сохор тем временем сообщил:
- Будь осторожен с одной женщиной в Гвардии. Она сильно тебя не любит. Мне было видение, как она пытает Йонаса. У неё была красная юбка и светлые волосы.
- Я не понимаю... Вы как будто объединили двух женщин в одну.
- Она была здесь, - сказала Наран-баатар. - Офицерка в красной юбке. Это она?
Сохор подтвердил. Я тоже запомнил эту женщину.
- Она действительно меня недолюбливает, - признал Гёриберт. - Но почему?
- Лисица не любит волка, потому что боится его, - сказал Сохор. - Лисица любит зайца, потому что он - её пища. Она не любит тебя, потому что в тебе большая сила.
- А это видение... оно о том, что было, или о том, что будет?
- О том, что может быть.
Я надеялся, что Гёриберт останется, потому как это было бы для него безопасней, но он всё спрашивал, чем он может помочь нам в городе.
- О чём говорят в Гвардии? - спросила Наран-баатар.
- Да о чём только не говорят между собой...
- В смысле, какие в ней настроения?
- Кажется, что Гвардия как бы сама по себе. Как самостоятельная сила.
Если он не пел с голоса своей жены, то совпадение их мнений обнадёживало. Мы попросили его в первую очередь быть осторожным, и он ушёл. Я остался ждать ответа от Маргареты и каждые несколько минут просил Йонаса проверять, не пришла ли телеграмма, но он получил сообщение только от принцессы Фреберги и не стал показывать его мне. Я даже не настаивал, - я боялся, что Маргарета не послушает меня и останется верна Императрице.
Наутро следующего дня на городских стенах началось движение. Послышался голос глашатайки, объявившей запрет на выход из города. В воротах усилили охрану, выставив отряды Столичной гвардии. Но старшая Несущая Свет - её имя было Беата Лорес - успела покинуть столицу прежде, чем она была закрыта, и явилась к нам. Она сказала, что устроила нам "пророчицу" - нищенку, которая ходила по городу и возвещала пришествие нового Императора. Но если её людей схватят, то запросто выяснят, кто за ними стоит, потому оставаться в Аль-Реннесе для Беаты было небезопасно и она пожелала остаться в лагере.
- Когда я просил Вас приходить сюда пореже... - страдальчески изрёк Сохор, - какое именно слово Вы не поняли?..
- А я вообще больше приходить не буду. Потому что не уйду.
- Думаю, ради наших союзниц придётся немного потерпеть, - примирительно сказал я Сохору.
Пока мы говорили, у границы лагеря раздались голоса. Наран-баатар вышла из шатра, чтобы встретить некую женщину и спросить, для чего она пришла. Та отвечала, что слышала, что в лагере находятся наследник престола и принц-консорт, и хотела бы с ними увидеться. Её голос показался мне знакомым. Наран-баатар велела сопроводить её в другой шатёр, но почти сразу привели гвардейку - ту самую капитаншу в красной юбке, что оставалась охранять Беату. Она была одна и утверждала, что ей нужна женщина, пришедшая к нам до неё. Которая из двух?!..
Но ещё до того, как Наран-баатар велела привести вторую женщину, я догадался, в чём дело, и подошёл поближе. Маргарета пробралась в наш лагерь переодетой - а у меня даже не было времени восхититься этим: всё стало происходить слишком быстро. Капитанша убеждала её, что она нужна в городе, потому что там началась революция, а Наран-баатар спрашивала, с какой целью она пришла. Маргарета колебалась и говорила, что пришла поговорить, но должна вернуться в город. Я видел, что ей не хочется уходить, не знал, как её удержать, и тут Наран-баатар предложила войти в город вместе с нами: у нас есть соглашение с революцией, и они нас послушают. Это был блеф чистой воды, но это был наш единственный шанс попасть в Аль-Реннес, не штурмуя стены!.. И Маргарета согласилась, а капитанша - её звали Хельга Холберг - решила остаться подле неё.
- Мы будем выглядеть как заложницы, - сказала Хельга. - Дайте нам оружие.
- Тогда присягните Императору, - сказала Наран-баатар.
И Маргарета опустилась на одно колено перед Йонасом, и он принял её присягу. Этого уже было бы довольно, но следом, поколебавшись, Хельга сделала то же самое. Значит, видения Сохора не всегда сбываются! Наран-баатар подняла конницу и повела к главным воротам. Офицерки, Йонас и я ехали рядом с ней. Я внутренне ликовал: на этом месте Маргарете ничто не угрожало. Встретившей нас страже Маргарета велела пропустить нас в город и отдала Гвардии приказ сложить оружие. Мы беспрепятственно дошли до площади, на которой собрались революционерки и толпа людей. Над ними реял синий флаг. Вперёд вышла рыжеволосая женщина - так описывали Голос Революции. Йонас спешился.
- Кто ты?
- Я - ваш новый Император...
- Плохое начало. Но продолжай. Мы выслушаем тебя.
Йонас произносил речь, а я не слушал. Вернее, я не слышал слов, потому как знал, что он мог сказать, но его голос, гул толпы, бряцанье сбруи за моей спиной сливались для моего слуха в одну величественную симфонию.
- Он правда твой сын? - шепнула Маргарета.
- Да, правда.
- И Гертруды?
- Да, конечно.
- Не может быть...
Сейчас должно было наступить крещендо, когда горожанки и всадницы единым потоком устремятся ко дворцу, чтобы короновать Императора Йонаса.
Прозвучал выстрел.
Ещё несколько выстрелов последовало за ним вразнобой, разорвав, разметав музыку толпы на множество беспорядочных выкриков.
Йонас начал падать навзничь. Прямо на меня. Ужасно медленно. Его подхватило сразу несколько рук. Кто-то говорила, что обладает лекарскими навыками - Беата? Или Наран-баатар? - А кто-то отвечала, что пуля попала возле сердца и помочь уже ничем нельзя. Йонаса перенесли в сторону от суеты и уложили на траву. Я видел расплывающееся по белому дымящееся пятно - чёрное в центре, алое по краям. Когда я склонился к нему, он был ещё жив и, глядя прямо на меня, прошептал:
- Скажи. Что я завещаю свою власть. Народу...
Какому народу, хотел спросить я, но было уже поздно. Я даже не попрощался с ним. Пока я ещё не осознал, что потерял его навсегда, что он стал жертвой политических игрищ, в которые его сестра и я его втянули, - я чувствовал растерянность, пустоту и огромную досаду. Его убийца была мертва, но - все наши надежды и планы, все соглашения и договорённости обрушились в одну секунду. Нам больше не за что было сражаться, но мы уже не могли развернуться против течения. Поток уже прорвал плотину и вышел из берегов. Зато больше было незачем врать. Ради Йонаса можно было сказать правду.
- Если вам интересны его последние слова... он завещал свою власть народу.
Голос Революции скомандовала двигаться на дворец, и мы пошли.
Дворец был окружён. Ждали, пока Дворцовая гвардия откроет ворота. Я держался в стороне и беспокоился, что нигде не видел Маргарету после выстрела. Ко мне пробрался Сохор и положил ладонь мне на плечо. Я не знал, что ему ответить. Я заметил Мирабилию Беварер, пожилую врач императорской семьи, и проводил её в безопасное место. Что-то происходило у ворот, но это было важнее всего. Живые важнее мёртвых. Мёртвых мы оплачем потом.
К нам вышла глава Дворцовой гвардии, Далила Мертенс. Она сказала, что Императрица готова поговорить только с кем-то одной. Это вызвало всеобщий смех: перед вооружённой толпой пытаться заманить в ловушку её предводительницу - либо очень смело, либо очень глупо.
- Вы что же, боитесь одинокой женщины?
- Ну не мужчины же нам бояться! - воскликнул Сохор.
Ворота распахнулись, и мы вошли. В полумраке тронного зала сидела женщина, Далила встала рядом с ней. Голос Революции заговорила с женщиной, но я уже издали видел, что фигура этой женщины не похожа на Гертруду. Я протолкался поближе, чтобы рассмотреть самозванку. Казалось, я встречал её среди Несущих Свет.
- Это не Императрица, - шепнул я над ухом Наран-баатар.
- Постойте! - объявила она. - Принц-консорт говорит, что это не Императрица.
- Я знаю, как выглядит моя жена, - усмехнулся я. - И это не она.
- Ему кажется, - заявила кто-то из придворных. - Ему так же казалось, будто у него есть сын.
- Был сын, - холодно поправил я. - Вы убили его.
- Я не отдавала такого приказа, - сказала лже-Императрица. - Мы не можем отвечать за всех людей.
- Если бы мне пришлось защищать себя, я бы тоже выстрелила, - добавила Далила.
- Мой сын никому не желал зла. У него даже не было оружия.
- Не вы ли хотели свергнуть и убить Императрицу? - подала голос лейтенантка.
- Я никого не хотел убивать! Тем более свою жену. Где мои жена и дети?!
- Перед вами, - отвечала Далила, не моргнув и глазом.
- Единая в трёх лицах... вернее, трое в одном лице?..
- Я отправила своих детей в безопасное место. Любая мать на моём месте поступила бы так же.
Голос Революции что-то говорила. Выдвигала лже-Императрице какие-то обвинения. Голос у неё и правда был очень громким, но это казалось лишённым смысла фарсом. Всё равно что разговаривать с пустым троном, когда Гертруда уже сбежала. И зачем только Гертруда ждала так долго вместо того, чтобы сбежать, как только кочевницы появились под её стенами?..
- Мы зря тратим время. Трон свободен. Нужно решать, кто его займёт, - говорил я, но меня никто не слушал.
- ...Вы заставили этих людей несколько дней ждать за стенами вместо того, чтобы вступить в переговоры, - Голос Революции дошла в списке прегрешений Императрицы до того момента, когда она могла широким жестом указать на Наран-баатар и Сохора. Должно быть, она загодя подготовила судебную речь и теперь просто не могла остановиться.
- При чём здесь другой народ? - снова встряла лейтенантка.
- Это один народ! - воскликнул я. - Кочевницы - тоже гражданки Империи!
Слишком много слов, слишком много лжи. Словами можно жонглировать, ловить чужие в воздухе и переворачивать вверх ногами, выворачивать наизнанку и превращать в новые слова. При дворе и раньше играли в эти игры. Я даже принимал в них участие - и не понимал, почему не знал покоя. А просто в моей голове, как мячи, прыгали слова - чужие и свои, сталкиваясь и рассыпаясь.
- ...Вы отрекаетесь от престола? - Голос Революции достигла конца речи.
- Да. - с этого и стоило начинать. Лже-Императрица отдавала то, что никогда ей не принадлежало.
- Мы даём вам десять дней на то, чтобы выбрать новую власть, с которой мы заключим соглашения, - сказала Наран-баатар. - Если же вы не сможете этого сделать, мы займём город и назначим правительницу сами.
Выстрел. Под дворцовыми сводами - особенно тягуче-гулкий. Одна из революционерок, стоявшая в первых рядах подле Голоса Революции, выстрелила в Далилу почти в упор. Командирша Дворцовой стражи упала к ногам самозванки. Какого Лейра всё портить, когда всё складывается удачно?! Лже-Императрица сговорилась, что ли, с этой революционеркой?..
- Вы же говорили, что никто не пострадает. Как я теперь могу вам верить? - нежно пропела самозванка ничуть не изменившимся голосом. - Меня вы тоже убьёте?
- Мы тоже не можем отвечать за всех людей, - вернул я ей её же слова.
Я протянул руку к революционерке, чей пистолет ещё дымился:
- Отдайте оружие.
Так она меня и послушала, какого-то мужчину.
Тогда я встал между ней и лже-Императрицей, чтобы заслонить самозванку от выстрела. Оказалось, что я очень не люблю, когда стреляют в безоружных. Не люблю провокации. Не люблю безнаказанность. И не важно, с какой, Лейр их побери, стороны.
- Препроводите её под стражу, - сказала Голос Революции стрелявшей революционерке.
Она что, хотела, чтобы эту Несущую Свет или кем там была подсадная Императрица, не довели до камеры живой?..
Арестованная не сопротивлялась, её увели. Она выполнила свою задачу: тянула время. Сохор обыскал весь дворец, но не нашёл никого из императорской семьи. Должно быть, их вывели из города через потайной ход. Я надеялся, что они в безопасности. Следуя за Наран-баатар и Сохором, я прошёл мимо лейтенантки. Она была так растеряна, что мне стало её жаль.
- Что происходит? И почему бездействует Гвардия?
- Гвардия присягнула Императору, а Император перед смертью передал свою власть народу.
- Я ему не присягала. Я присягала Императрице.
- Ваша командирша присягнула Императору.
- Это правда?.. - она с надеждой посмотрела на окружающих. Наран-баатар кивнула.
- И кто теперь будет править Альмерином?
- Я верю, что народ сможет распорядиться властью, которую получил.
- Народ у власти - это реки крови и горы трупов.
- Не думаю. Здесь никто уже не хочет больше крови.
В тот день я видел больше смертей, чем за всю остальную жизнь.
Имя Сохора означало "Слепец" - должно быть, он назвался так, чтобы духи не узнали, что он видит гораздо больше, чем обычные люди.
Я бы предпочёл не видеть даже того, что я был способен видеть.
Вместе с конницей я вернулся в лагерь. Наран-баатар ждала вестей и отказывалась вмешиваться в борьбу за власть в Аль-Реннесе. Микена говорила, что могла бы сама стать Императрицей, но в этом Наран-баатар её не поддержала: в отмщение за смерть брата Микена вырезала почти всю Тайную Канцелярию, на её руках было слишком много крови. Ворота оставались открытыми, многие семьи бежали из города, и некоторое время спустя мне передали, что меня хочет видеть некая женщина. Я поспешил встретить у стен Маргарету. Мы ушли в беседку на окраине, где в этот раз никого не было.
- Тот мальчик, Януш... он правда был твоим сыном?
- На самом деле нет, конечно. Теперь-то уже можно об этом говорить... прости, что пришлось сказать тебе неправду. Но он верил в то, что я его отец. А я за эти три года успел привязаться к нему, как к родному сыну. Что происходит в городе?
- Собираются короновать Императрицу Фребергу. Гертруду так и не нашли. И... ты знаешь, что Альм погиб?
- Младший Альм, мой сын? Как это произошло?!..
- Его застрелили, когда он был один в Церкви.
И с ним я не успел попрощаться. Даже не сказал ему в нашем последнем разговоре, что люблю его.
- Вот и не осталось у меня больше сыновей...
- На самом деле один остался.
Я уставился на неё, не веря.
- Ты хочешь сказать, что у тебя... что у нас с тобой есть сын?
- Да. Не могу сказать, что очень им довольна, вечно он во что-то ввязывается, но...
- Почему ты ничего мне о нём не говорила?
- Ты женился на Императрице, и... я думала, тебе будет не до него.
- Я мог хотя бы познакомиться с ним. Помочь ему в чём-нибудь, оказать покровительство...
- Ты сможешь с ним познакомиться. Ты ведь не уезжаешь с кочевницами? Ты им больше не нужен?
- Как это - не нужен... Я - один из них. И, знаешь... если тебе будет угрожать опасность после всего, что случилось, - ты всегда сможешь приехать в Степь.
Она горько усмехнулась.
- После всего, что случилось, мне остаётся только войти в свой кабинет, закрыть дверь и застрелиться.
- Ну уж нет. У тебя есть сын, есть я...
- А тебе-то какое дело?
- Я за один день потерял двоих близких, и ты думаешь, что я позволю единственной оставшейся у меня человеку, которая мне дорога, просто взять и застрелиться?!..
- И что ты сможешь сделать?
- О, у меня достаточно времени. Я буду ходить за тобой по пятам и ныть над ухом, пока ты не оставишь эту затею. Поверь мне, это у меня хорошо получается.
Она улыбнулась сквозь слёзы, которые уже почти не могла сдерживать. А я не мог даже взять её за руку, хотя мой статус женатого мужчины был сомнителен как никогда.
- Но я всё испортила. Я больше не достойна служить в Гвардии.
- Нет. Ты всё сделала правильно. Если бы не ты, могло погибнуть гораздо больше людей. А Гертруда бросила вас и сбежала.
Маргарета встала, собираясь уходить, но я пошёл следом за ней. Оставлять её одну, когда она вооружена, я не собирался, даже если она пойдёт к Лейру в пекло.
- Ты хочешь познакомиться с сыном прямо сейчас?
- Почему бы и нет, зачем откладывать? - и я добавил на ходу: - А ещё мне кажется, что ты гораздо лучшая офицерка, чем многие другие, хотя бы уже потому, что переживаешь из-за этого.
У ворот нам встретилась лейтенантка Памела Лайм. Казалось, она одна продолжала нести службу.
- Куда вы так торопитесь?
- Ищем одного... новоявленного родственника, - ответил я.
- Какого родственника? - и Памела на всякий случай увязалась следом за нами.
С моим сыном мы столкнулись на улицах. Он куда-то мчался - кажется, уже без синего флага. Долговязый, непонятно в кого рыжий, с обожжённым, как у трубочиста, лицом. Я отошёл в сторону, предоставив инициативу его матери.
- Сын, я должна кое-что тебе сказать.
- Только стрелять не надо, - поспешно предупредил он, глядя на пистолет, всё ещё зажатый в её руке.
- Ты помнишь, что я отвечала, когда ты спрашивал, кто твой отец?
- "Иди к Лейру"?
- И?..
- Ну, я у него уже был, - честно призналось рыжее недоразумение.
- И что он сказал? - заинтересовался я.
- Да ничего не сказал...
- Представь нас уже, - я не выдержал и рассмеялся.
- В общем, да. Аарон, это твой отец.
Я явственно услышал стук, с которой упала на мостовую челюсть Памелы Лайм у меня за спиной.
- Я рад познакомиться с тобой, - сказал я.
- Это же... принц-консорт, - Аарон смотрел на меня недоверчиво, как на велосипед, подаренный после двойки за контрольную.
- Да, это я.
- Значит... я самый старший из Ваших детей?
- А Фреберга разве не старше?.. - Памела уже обрела дар речи и пыталась спасти положение.
- Ей семнадцать. Я помню, сколько лет моим детям, - сказал я. - Да, ты старший, но ты не сын Императрицы!
- Хм. И кем тогда мне приходится Фреберга?
- Сводной сестрой.
- Ага, спасибо! Ты пригляди за матерью, хорошо? - и Аарон умчался в направлении дворца.
- И вот куда он побежал?.. - риторически вопросила Маргарета.
- Понятия не имею. Не убьётся так покалечится. Молодёжь!..
- Можно я теперь застрелюсь?..
- Нет. Нельзя. Я запрещаю.
- Кто ты такой, чтобы мне запрещать?
- Отец твоей Императрицы. И вообще - только через мой труп.
- Это я могу устроить.
- Парные самоубийства - это, конечно, очень романтично, но давай как-нибудь без этого обойдёмся?
- А я, когда давала присягу, поклялась во всём следовать за Вами, - добавила Памела. - Так что, если Вы решите застрелиться...
- Вот видишь. Ты нужна своему сыну. Ты нужна своим подчинённым. Ты нужна мне, в конце концов. Раз я вас нашёл, я останусь рядом с вами - кто-то же должен за вами приглядывать!
Радует, что выжил, не радует, что из ума. (с) Итоги и благодарностиТак Ньор одного сына сломал, другого потерял, а третьего нашёл (как он мог не заметить беременность небезразличной ему женщины - вопрос мастерам; может, генеральша в декрет уходила, а народу сказали, что уезжала на дальние рубежи). Если доченька не решит расстрелять его на заднем дворе или где-нибудь запереть - он останется жить в столице, периодически навещая родное стойбище. А если решит - то заберёт Маргарету и сына и ВСЕХ В СТЕПЬ(тм). Степи нужны хорошие офицерки, особенно на случай военной угрозы со стороны Альмерина.
С удовольствием ещё поиграю по этому миру - с какого-нибудь другого края, или снова со стороны Степи, но с большей свободой социальных взаимодействий. Немного не хватило возможности потрындеть о Великом Синем Небе и прочая, - хотя для этого, наверное, шаманом нужно было быть. Зато мистика прошла мимо меня и я, пожалуй, этому рад. И вообще игра без фокуса на мистике - это круто!
Спасибо мастерам за приглашение и упорос! Вы герои, что сдвинули большой проект, пусть дальше будет только лучше. Живой мир должен жить.
Спасибо нашему маленькому, но гордому степному блоку! Манти за харизму, Св. за тактику переговоров и правильные слова для каждого, Леону за степной колорит и самобытность. С вами было чертовски комфортно и интересно. Мы молодцы, ящик кумыса и всех обратно!
Спасибо нашим прекрасным и незаменимым союзницам! Фиори и Ярхэ - за Голос и Идею Революции (офигенный концепт, офигенное исполнение). Берг и Смертнику - за яркую контрастную пару из доверие (за образ Гёриберта отдельные аплодисменты - до чего трогательный белый мышонок! Его жена, которая муж, вообще до тела допускала?..)). Лейке - за неостановимую Микену.
Спасибо Маре за жену и Императрицу. За сложный разговор слишком разных людей. Это было мало, но красиво.
Спасибо гвардейкам! Ханне - за до конца остававшуюся в оппозиции Памелу и её ядовитый язык, Хэл - за прямую и не колеблющуюся Хельгу.
Спасибо Церкви! Лорне - за разумную и надёжную Беату, Варфоломею - за хитрую и дипломатичную Элизабет. И, конечно, Йаххи за Альма - мой маленький кусочек стекла.
Last but not the least - спасибо семье, ради которой Ньор будет жить! Вере - за Маргарету и Кэсу - за Аарона. Люблю вас очень.
Спасибо всем игрокам, с которыми я, увы, не пересекался, а в основном любовался на параде. Вы красивые очень, и очень любопытно узнать, как всё выглядело с вашей стороны, изнутри городских стен (ну, для некоторых - с высоты полёта дирижабля)! :3
Приятно сбежать на чужую игру от собственной, но теперь пора и возвращаться к мастерёжке. Да, это пятиминутка контекстной рекламы: Безнадёжный путь ждёт свежую кровь!
- Я поговорил со своей женой... безуспешно.
- Ты ожидал чего-то другого?
- Я надеялся на её благоразумие. Но она отказывается признать наследника и хочет войны.
- Говорят, принцесса тоже недовольна политикой своей матери.
- Но это не значит, что она захочет при этом делиться властью, - заметила Наран-баатар.
- Я её не видел. Ни во дворце, ни в Церкви. Она и раньше не была со мной откровенна, а теперь... кто знает, что у неё на уме.
Наран-баатар спросила Микену, сможет ли она передать Фреберге записку с предложением сотрудничества. Письмо написал лично Йонас, и Микена спрятала его в корсет.
К вечеру неожиданно пришли революционерки. Вместе с Лин была ещё одна девушка - она не говорила, а писала мелким почерком в тетради и показывала своей спутнице. Они хотели услышать политическую программу Йонаса. Похоже, в моё отсутствие он не терял время даром и подготовился, поскольку выступил перед ними блестяще. Дабы ему более не задавали вопросов, почему он выглядит как кочевник и знает ли он обычаи Альмерина, он сбрил усы и бороду и переоделся в белый мундир, который, должно быть, передала ему Микена. Его программа состояла из трёх будущих указов: об упразднении Тайной Канцелярии и амнистии всех заключённых по политическим статьям, об отмене гендерных предпочтений в образовании и приёме на службу, и об общенародном собрании. Лин уточнила, понимает ли он, каких затрат потребует идея подобного собрания. Йонас ответил, что ему ещё предстоит решить, как это организовать.
Больше у революционерок вопросов не возникло. Я был горд Йонасом как никогда. Девушка с тетрадью что-то написала, и Лин обратилась к Наран-баатар, можно ли задать личный вопрос. Она спросила, откуда Наран-баатар знала некую персону. Та ответила, что они учились вместе. После женщины пожали друг другу руки в знак сотрудничества. Наран-баатар спросила, какую пользу могут принести нам революционерки. Она хотела, чтобы новость о наследнике и его программу донесли до простых людей.
- Мы не хотим вести переговоры только внутри дворца, где нас никто не услышит. Мы хотим, чтобы о нас узнали на городских окраинах. Вы можете это устроить?
Девушка с тетрадью взглянула на часы и показала два пальца.
- Дайте нам два дня на агитацию.
Наран-баатар и Сохор переглянулись. Если тянуть слишком долго, можно было потерять инициативу - если, конечно, Императрица вообще собиралась действовать.
- Один день, - сказала Наран-баатар.
- Хорошо.
На другой день старшая Несущая Свет пришла к нам сама, тайно. Сохор встретил её недоверчиво: он очевидно неуютно чувствовал себя рядом с "белыми женщинами" и старался избегать их. Но она сказала, что хочет поговорить, и вошла в шатёр. Она рассказала, что была наставницей при малолетнем Альме и фактически управляла делами Церкви, но Императрица отстранила её и назначила другую на её место.
- Значит, одна правительница лишила тебя власти, и ты пришла к другому правителю в надежде её вернуть? - усмехнулась Наран-баатар.
- Зато честно, - заметил я. Мне чем-то импонировала истинно женская храбрость этой Несущей Свет в сравнении с лицемерной кроткостью её товарок.
- Мы можем сделать наследника главой Церкви. А уже потом, когда народ к нему привыкнет...
- Мы не можем ждать так долго, - покачал головой я. - За это время с ним многое может случиться. К тому же Альм - тоже мой сын.
- И ваши люди не согласятся объединить светскую власть и духовную, - добавила Наран-баатар. - Есть вождь, а есть шаман. Нельзя заниматься и тем, и другим одновременно. Зато, если ты поддержишь будущего Императора, он вернёт тебе твоё место при Альме. Или даже сделает главой Церкви.
- А Альм может быть просто символом, - приободрилась Несущая Свет. - Я же возьму на себя все административные вопросы. Это даже логично: негоже Альму заниматься хозяйственными делами. Главное, чтобы он не решил забрать власть назад, когда вырастет.
- Ему можно будет объяснить, - веско сказала Наран-баатар.
- Может, и объяснять не придётся, - сказал я. - Быть символом - это Альму подходит.
- Значит, договорились. Чем Вы можете помочь нам сейчас? - спросила Наран-баатар и у неё. - Вы вхожи к принцессе?
- Увы, нет. Никто не знает, где она бывает и чем занимается. Но у меня осталось влияние на Церковь. Ещё не все Несущие Свет знают о моей отставке.
- В Церковь ходит много людей. Вы сможете рассказать своей пастве об истинном наследнике?
- Проповедовать на площади слишком рискованно. Но если мы постучимся в каждый дом и поговорим с каждым - нас услышат.
Мне всё больше нравилась эта женщина. С такими, как она, Габриэлла и Лин, я чувствовал, будто город уже наш.
- Вам нужен какой-то договор, или достаточно моего обещания?
- Нет. Этого довольно, - выдавил Сохор. Я понял, что, во-первых, шаману плохо возле неё и он хотел, чтобы она убралась поскорее, а во-вторых, не предлагать же Несущей Свет поучаствовать в ритуале!..
- Мы верим Вашему слову, - поспешно кивнул я. - Спасибо Вам, и возвращайтесь, пока Вас не хватились.
Вскоре после неё пришла Габриэлла и сообщила, что её мужа освободили. И более того - что начальница Столичной гвардии лично извинилась перед ней за этот арест, не имевший под собой оснований.
- Похоже, Гвардия уже не особенно подчиняется Императрице, - подытожила Габриэлла.
- Глава Столичной гвардии... генеральша Маргарета Майер? - переспросил я.
Пока я не думал о войне - я до последнего не хотел впутывать в эти интриги Маргарету. Но теперь, когда Гертруда предпочла защищаться, а нам предстояло нападать, - Маргарете грозила опасность более других. Императрица с семьёй могла отсидеться во дворце - офицерки же должны были сражаться.
- Да, кажется, она.
- Я хотел бы встретиться с ней. Или... лучше передать ей письмо. Вы ведь один раз уже разговаривали с ней, это не вызовет подозрений.
- Нам было бы полезней подобраться к Дворцовой гвардии, - сказала Наран-баатар. - Они ближе к Императрице.
- Дворцовая гвардия преданна ей, - возразил я. - Дайте мне бумагу. Думаю, мне удастся уговорить генеральшу.
Мне так многое нужно было объяснить, а времени и листа бумаги было так мало. Я написал, что прибыл со своим старшим сыном и истинным наследником, что он - достойный человек и что рано или поздно он взойдёт на престол, ибо на то воля богов и людей. Написал, что мы не хотим крови, и если Гвардии будет отдан приказ оставаться в казармах, никто не пострадает. Добавил также, что если Гвардия откажется подчиниться, Маргарета сможет прийти и оставаться в безопасности в нашем лагере. Подписался своей юношеской подписью Анхайма, которую использовал до того, как получил печать Аль-Миралин. Затем приписал номер нашего телеграфа.
- Нужно назначить время ответа, - сказал Йонас.
- Я могу попросить связаться с нами как можно скорее, - сказал я.
- Нет. Пусть ответит немедленно, - отрезала Наран-баатар.
"Прошу тебя ответить незамедлительно", - написал я и сложил письмо.
Я мог бы быть гораздо откровенней в письме, которое увидит только Габриэлла. Написать что-то кроме "Больше всего на свете я боюсь потерять тебя". Но имел ли я на это право?
Когда Габриэлла спрятала письмо и ушла, Наран-баатар сказала:
- Она очень дорожит своим мужем. Он может послужить рычагом давления на неё.
- Это она может послужить рычагом давления, - возразил Сохор. - Он гораздо важнее для нас, вот увидишь.
- Это твоё мужское чутьё? Хочешь забрать его с собой?
- В нём большой потенциал. Ты не поймёшь.
- Это из-за его внешности?
- Говорил же: ты не поймёшь...
Лёгок на помине, к нам добрался сам Гёриберт, и без жены. Вид у него был по-прежнему робкий, потому я особенно восхитился его смелостью. Он сказал, что его друга-революционера, с которым он должен был встретиться, схватила Тайная Канцелярия и сейчас, должно быть, пытает. Сохор и Наран-баатар пообещали ему, что в первую очередь, как войдём в город, мы освободим его друга - только бы он продержался.
- Он уже бывал у вас, - заявил Гёриберт. - Такой светловолосый.
- Из Гильдии алхимиков? - спросил я.
- Не знал, что он революционер, - сказал Сохор. - Я подарил ему амулет...
- Что это за Гильдия? - полюбопытствовал Гёриберт.
- Они - почти как я. Они могут очень нам пригодиться.
Едва ли алхимики общались с духами, потому я сделал вывод, что они также занимались травами. Сохор тем временем сообщил:
- Будь осторожен с одной женщиной в Гвардии. Она сильно тебя не любит. Мне было видение, как она пытает Йонаса. У неё была красная юбка и светлые волосы.
- Я не понимаю... Вы как будто объединили двух женщин в одну.
- Она была здесь, - сказала Наран-баатар. - Офицерка в красной юбке. Это она?
Сохор подтвердил. Я тоже запомнил эту женщину.
- Она действительно меня недолюбливает, - признал Гёриберт. - Но почему?
- Лисица не любит волка, потому что боится его, - сказал Сохор. - Лисица любит зайца, потому что он - её пища. Она не любит тебя, потому что в тебе большая сила.
- А это видение... оно о том, что было, или о том, что будет?
- О том, что может быть.
Я надеялся, что Гёриберт останется, потому как это было бы для него безопасней, но он всё спрашивал, чем он может помочь нам в городе.
- О чём говорят в Гвардии? - спросила Наран-баатар.
- Да о чём только не говорят между собой...
- В смысле, какие в ней настроения?
- Кажется, что Гвардия как бы сама по себе. Как самостоятельная сила.
Если он не пел с голоса своей жены, то совпадение их мнений обнадёживало. Мы попросили его в первую очередь быть осторожным, и он ушёл. Я остался ждать ответа от Маргареты и каждые несколько минут просил Йонаса проверять, не пришла ли телеграмма, но он получил сообщение только от принцессы Фреберги и не стал показывать его мне. Я даже не настаивал, - я боялся, что Маргарета не послушает меня и останется верна Императрице.
Наутро следующего дня на городских стенах началось движение. Послышался голос глашатайки, объявившей запрет на выход из города. В воротах усилили охрану, выставив отряды Столичной гвардии. Но старшая Несущая Свет - её имя было Беата Лорес - успела покинуть столицу прежде, чем она была закрыта, и явилась к нам. Она сказала, что устроила нам "пророчицу" - нищенку, которая ходила по городу и возвещала пришествие нового Императора. Но если её людей схватят, то запросто выяснят, кто за ними стоит, потому оставаться в Аль-Реннесе для Беаты было небезопасно и она пожелала остаться в лагере.
- Когда я просил Вас приходить сюда пореже... - страдальчески изрёк Сохор, - какое именно слово Вы не поняли?..
- А я вообще больше приходить не буду. Потому что не уйду.
- Думаю, ради наших союзниц придётся немного потерпеть, - примирительно сказал я Сохору.
Пока мы говорили, у границы лагеря раздались голоса. Наран-баатар вышла из шатра, чтобы встретить некую женщину и спросить, для чего она пришла. Та отвечала, что слышала, что в лагере находятся наследник престола и принц-консорт, и хотела бы с ними увидеться. Её голос показался мне знакомым. Наран-баатар велела сопроводить её в другой шатёр, но почти сразу привели гвардейку - ту самую капитаншу в красной юбке, что оставалась охранять Беату. Она была одна и утверждала, что ей нужна женщина, пришедшая к нам до неё. Которая из двух?!..
Но ещё до того, как Наран-баатар велела привести вторую женщину, я догадался, в чём дело, и подошёл поближе. Маргарета пробралась в наш лагерь переодетой - а у меня даже не было времени восхититься этим: всё стало происходить слишком быстро. Капитанша убеждала её, что она нужна в городе, потому что там началась революция, а Наран-баатар спрашивала, с какой целью она пришла. Маргарета колебалась и говорила, что пришла поговорить, но должна вернуться в город. Я видел, что ей не хочется уходить, не знал, как её удержать, и тут Наран-баатар предложила войти в город вместе с нами: у нас есть соглашение с революцией, и они нас послушают. Это был блеф чистой воды, но это был наш единственный шанс попасть в Аль-Реннес, не штурмуя стены!.. И Маргарета согласилась, а капитанша - её звали Хельга Холберг - решила остаться подле неё.
- Мы будем выглядеть как заложницы, - сказала Хельга. - Дайте нам оружие.
- Тогда присягните Императору, - сказала Наран-баатар.
И Маргарета опустилась на одно колено перед Йонасом, и он принял её присягу. Этого уже было бы довольно, но следом, поколебавшись, Хельга сделала то же самое. Значит, видения Сохора не всегда сбываются! Наран-баатар подняла конницу и повела к главным воротам. Офицерки, Йонас и я ехали рядом с ней. Я внутренне ликовал: на этом месте Маргарете ничто не угрожало. Встретившей нас страже Маргарета велела пропустить нас в город и отдала Гвардии приказ сложить оружие. Мы беспрепятственно дошли до площади, на которой собрались революционерки и толпа людей. Над ними реял синий флаг. Вперёд вышла рыжеволосая женщина - так описывали Голос Революции. Йонас спешился.
- Кто ты?
- Я - ваш новый Император...
- Плохое начало. Но продолжай. Мы выслушаем тебя.
Йонас произносил речь, а я не слушал. Вернее, я не слышал слов, потому как знал, что он мог сказать, но его голос, гул толпы, бряцанье сбруи за моей спиной сливались для моего слуха в одну величественную симфонию.
- Он правда твой сын? - шепнула Маргарета.
- Да, правда.
- И Гертруды?
- Да, конечно.
- Не может быть...
Сейчас должно было наступить крещендо, когда горожанки и всадницы единым потоком устремятся ко дворцу, чтобы короновать Императора Йонаса.
Прозвучал выстрел.
Ещё несколько выстрелов последовало за ним вразнобой, разорвав, разметав музыку толпы на множество беспорядочных выкриков.
Йонас начал падать навзничь. Прямо на меня. Ужасно медленно. Его подхватило сразу несколько рук. Кто-то говорила, что обладает лекарскими навыками - Беата? Или Наран-баатар? - А кто-то отвечала, что пуля попала возле сердца и помочь уже ничем нельзя. Йонаса перенесли в сторону от суеты и уложили на траву. Я видел расплывающееся по белому дымящееся пятно - чёрное в центре, алое по краям. Когда я склонился к нему, он был ещё жив и, глядя прямо на меня, прошептал:
- Скажи. Что я завещаю свою власть. Народу...
Какому народу, хотел спросить я, но было уже поздно. Я даже не попрощался с ним. Пока я ещё не осознал, что потерял его навсегда, что он стал жертвой политических игрищ, в которые его сестра и я его втянули, - я чувствовал растерянность, пустоту и огромную досаду. Его убийца была мертва, но - все наши надежды и планы, все соглашения и договорённости обрушились в одну секунду. Нам больше не за что было сражаться, но мы уже не могли развернуться против течения. Поток уже прорвал плотину и вышел из берегов. Зато больше было незачем врать. Ради Йонаса можно было сказать правду.
- Если вам интересны его последние слова... он завещал свою власть народу.
Голос Революции скомандовала двигаться на дворец, и мы пошли.
Дворец был окружён. Ждали, пока Дворцовая гвардия откроет ворота. Я держался в стороне и беспокоился, что нигде не видел Маргарету после выстрела. Ко мне пробрался Сохор и положил ладонь мне на плечо. Я не знал, что ему ответить. Я заметил Мирабилию Беварер, пожилую врач императорской семьи, и проводил её в безопасное место. Что-то происходило у ворот, но это было важнее всего. Живые важнее мёртвых. Мёртвых мы оплачем потом.
К нам вышла глава Дворцовой гвардии, Далила Мертенс. Она сказала, что Императрица готова поговорить только с кем-то одной. Это вызвало всеобщий смех: перед вооружённой толпой пытаться заманить в ловушку её предводительницу - либо очень смело, либо очень глупо.
- Вы что же, боитесь одинокой женщины?
- Ну не мужчины же нам бояться! - воскликнул Сохор.
Ворота распахнулись, и мы вошли. В полумраке тронного зала сидела женщина, Далила встала рядом с ней. Голос Революции заговорила с женщиной, но я уже издали видел, что фигура этой женщины не похожа на Гертруду. Я протолкался поближе, чтобы рассмотреть самозванку. Казалось, я встречал её среди Несущих Свет.
- Это не Императрица, - шепнул я над ухом Наран-баатар.
- Постойте! - объявила она. - Принц-консорт говорит, что это не Императрица.
- Я знаю, как выглядит моя жена, - усмехнулся я. - И это не она.
- Ему кажется, - заявила кто-то из придворных. - Ему так же казалось, будто у него есть сын.
- Был сын, - холодно поправил я. - Вы убили его.
- Я не отдавала такого приказа, - сказала лже-Императрица. - Мы не можем отвечать за всех людей.
- Если бы мне пришлось защищать себя, я бы тоже выстрелила, - добавила Далила.
- Мой сын никому не желал зла. У него даже не было оружия.
- Не вы ли хотели свергнуть и убить Императрицу? - подала голос лейтенантка.
- Я никого не хотел убивать! Тем более свою жену. Где мои жена и дети?!
- Перед вами, - отвечала Далила, не моргнув и глазом.
- Единая в трёх лицах... вернее, трое в одном лице?..
- Я отправила своих детей в безопасное место. Любая мать на моём месте поступила бы так же.
Голос Революции что-то говорила. Выдвигала лже-Императрице какие-то обвинения. Голос у неё и правда был очень громким, но это казалось лишённым смысла фарсом. Всё равно что разговаривать с пустым троном, когда Гертруда уже сбежала. И зачем только Гертруда ждала так долго вместо того, чтобы сбежать, как только кочевницы появились под её стенами?..
- Мы зря тратим время. Трон свободен. Нужно решать, кто его займёт, - говорил я, но меня никто не слушал.
- ...Вы заставили этих людей несколько дней ждать за стенами вместо того, чтобы вступить в переговоры, - Голос Революции дошла в списке прегрешений Императрицы до того момента, когда она могла широким жестом указать на Наран-баатар и Сохора. Должно быть, она загодя подготовила судебную речь и теперь просто не могла остановиться.
- При чём здесь другой народ? - снова встряла лейтенантка.
- Это один народ! - воскликнул я. - Кочевницы - тоже гражданки Империи!
Слишком много слов, слишком много лжи. Словами можно жонглировать, ловить чужие в воздухе и переворачивать вверх ногами, выворачивать наизнанку и превращать в новые слова. При дворе и раньше играли в эти игры. Я даже принимал в них участие - и не понимал, почему не знал покоя. А просто в моей голове, как мячи, прыгали слова - чужие и свои, сталкиваясь и рассыпаясь.
- ...Вы отрекаетесь от престола? - Голос Революции достигла конца речи.
- Да. - с этого и стоило начинать. Лже-Императрица отдавала то, что никогда ей не принадлежало.
- Мы даём вам десять дней на то, чтобы выбрать новую власть, с которой мы заключим соглашения, - сказала Наран-баатар. - Если же вы не сможете этого сделать, мы займём город и назначим правительницу сами.
Выстрел. Под дворцовыми сводами - особенно тягуче-гулкий. Одна из революционерок, стоявшая в первых рядах подле Голоса Революции, выстрелила в Далилу почти в упор. Командирша Дворцовой стражи упала к ногам самозванки. Какого Лейра всё портить, когда всё складывается удачно?! Лже-Императрица сговорилась, что ли, с этой революционеркой?..
- Вы же говорили, что никто не пострадает. Как я теперь могу вам верить? - нежно пропела самозванка ничуть не изменившимся голосом. - Меня вы тоже убьёте?
- Мы тоже не можем отвечать за всех людей, - вернул я ей её же слова.
Я протянул руку к революционерке, чей пистолет ещё дымился:
- Отдайте оружие.
Так она меня и послушала, какого-то мужчину.
Тогда я встал между ней и лже-Императрицей, чтобы заслонить самозванку от выстрела. Оказалось, что я очень не люблю, когда стреляют в безоружных. Не люблю провокации. Не люблю безнаказанность. И не важно, с какой, Лейр их побери, стороны.
- Препроводите её под стражу, - сказала Голос Революции стрелявшей революционерке.
Она что, хотела, чтобы эту Несущую Свет или кем там была подсадная Императрица, не довели до камеры живой?..
Арестованная не сопротивлялась, её увели. Она выполнила свою задачу: тянула время. Сохор обыскал весь дворец, но не нашёл никого из императорской семьи. Должно быть, их вывели из города через потайной ход. Я надеялся, что они в безопасности. Следуя за Наран-баатар и Сохором, я прошёл мимо лейтенантки. Она была так растеряна, что мне стало её жаль.
- Что происходит? И почему бездействует Гвардия?
- Гвардия присягнула Императору, а Император перед смертью передал свою власть народу.
- Я ему не присягала. Я присягала Императрице.
- Ваша командирша присягнула Императору.
- Это правда?.. - она с надеждой посмотрела на окружающих. Наран-баатар кивнула.
- И кто теперь будет править Альмерином?
- Я верю, что народ сможет распорядиться властью, которую получил.
- Народ у власти - это реки крови и горы трупов.
- Не думаю. Здесь никто уже не хочет больше крови.
В тот день я видел больше смертей, чем за всю остальную жизнь.
Имя Сохора означало "Слепец" - должно быть, он назвался так, чтобы духи не узнали, что он видит гораздо больше, чем обычные люди.
Я бы предпочёл не видеть даже того, что я был способен видеть.
Вместе с конницей я вернулся в лагерь. Наран-баатар ждала вестей и отказывалась вмешиваться в борьбу за власть в Аль-Реннесе. Микена говорила, что могла бы сама стать Императрицей, но в этом Наран-баатар её не поддержала: в отмщение за смерть брата Микена вырезала почти всю Тайную Канцелярию, на её руках было слишком много крови. Ворота оставались открытыми, многие семьи бежали из города, и некоторое время спустя мне передали, что меня хочет видеть некая женщина. Я поспешил встретить у стен Маргарету. Мы ушли в беседку на окраине, где в этот раз никого не было.
- Тот мальчик, Януш... он правда был твоим сыном?
- На самом деле нет, конечно. Теперь-то уже можно об этом говорить... прости, что пришлось сказать тебе неправду. Но он верил в то, что я его отец. А я за эти три года успел привязаться к нему, как к родному сыну. Что происходит в городе?
- Собираются короновать Императрицу Фребергу. Гертруду так и не нашли. И... ты знаешь, что Альм погиб?
- Младший Альм, мой сын? Как это произошло?!..
- Его застрелили, когда он был один в Церкви.
И с ним я не успел попрощаться. Даже не сказал ему в нашем последнем разговоре, что люблю его.
- Вот и не осталось у меня больше сыновей...
- На самом деле один остался.
Я уставился на неё, не веря.
- Ты хочешь сказать, что у тебя... что у нас с тобой есть сын?
- Да. Не могу сказать, что очень им довольна, вечно он во что-то ввязывается, но...
- Почему ты ничего мне о нём не говорила?
- Ты женился на Императрице, и... я думала, тебе будет не до него.
- Я мог хотя бы познакомиться с ним. Помочь ему в чём-нибудь, оказать покровительство...
- Ты сможешь с ним познакомиться. Ты ведь не уезжаешь с кочевницами? Ты им больше не нужен?
- Как это - не нужен... Я - один из них. И, знаешь... если тебе будет угрожать опасность после всего, что случилось, - ты всегда сможешь приехать в Степь.
Она горько усмехнулась.
- После всего, что случилось, мне остаётся только войти в свой кабинет, закрыть дверь и застрелиться.
- Ну уж нет. У тебя есть сын, есть я...
- А тебе-то какое дело?
- Я за один день потерял двоих близких, и ты думаешь, что я позволю единственной оставшейся у меня человеку, которая мне дорога, просто взять и застрелиться?!..
- И что ты сможешь сделать?
- О, у меня достаточно времени. Я буду ходить за тобой по пятам и ныть над ухом, пока ты не оставишь эту затею. Поверь мне, это у меня хорошо получается.
Она улыбнулась сквозь слёзы, которые уже почти не могла сдерживать. А я не мог даже взять её за руку, хотя мой статус женатого мужчины был сомнителен как никогда.
- Но я всё испортила. Я больше не достойна служить в Гвардии.
- Нет. Ты всё сделала правильно. Если бы не ты, могло погибнуть гораздо больше людей. А Гертруда бросила вас и сбежала.
Маргарета встала, собираясь уходить, но я пошёл следом за ней. Оставлять её одну, когда она вооружена, я не собирался, даже если она пойдёт к Лейру в пекло.
- Ты хочешь познакомиться с сыном прямо сейчас?
- Почему бы и нет, зачем откладывать? - и я добавил на ходу: - А ещё мне кажется, что ты гораздо лучшая офицерка, чем многие другие, хотя бы уже потому, что переживаешь из-за этого.
У ворот нам встретилась лейтенантка Памела Лайм. Казалось, она одна продолжала нести службу.
- Куда вы так торопитесь?
- Ищем одного... новоявленного родственника, - ответил я.
- Какого родственника? - и Памела на всякий случай увязалась следом за нами.
С моим сыном мы столкнулись на улицах. Он куда-то мчался - кажется, уже без синего флага. Долговязый, непонятно в кого рыжий, с обожжённым, как у трубочиста, лицом. Я отошёл в сторону, предоставив инициативу его матери.
- Сын, я должна кое-что тебе сказать.
- Только стрелять не надо, - поспешно предупредил он, глядя на пистолет, всё ещё зажатый в её руке.
- Ты помнишь, что я отвечала, когда ты спрашивал, кто твой отец?
- "Иди к Лейру"?
- И?..
- Ну, я у него уже был, - честно призналось рыжее недоразумение.
- И что он сказал? - заинтересовался я.
- Да ничего не сказал...
- Представь нас уже, - я не выдержал и рассмеялся.
- В общем, да. Аарон, это твой отец.
Я явственно услышал стук, с которой упала на мостовую челюсть Памелы Лайм у меня за спиной.
- Я рад познакомиться с тобой, - сказал я.
- Это же... принц-консорт, - Аарон смотрел на меня недоверчиво, как на велосипед, подаренный после двойки за контрольную.
- Да, это я.
- Значит... я самый старший из Ваших детей?
- А Фреберга разве не старше?.. - Памела уже обрела дар речи и пыталась спасти положение.
- Ей семнадцать. Я помню, сколько лет моим детям, - сказал я. - Да, ты старший, но ты не сын Императрицы!
- Хм. И кем тогда мне приходится Фреберга?
- Сводной сестрой.
- Ага, спасибо! Ты пригляди за матерью, хорошо? - и Аарон умчался в направлении дворца.
- И вот куда он побежал?.. - риторически вопросила Маргарета.
- Понятия не имею. Не убьётся так покалечится. Молодёжь!..
- Можно я теперь застрелюсь?..
- Нет. Нельзя. Я запрещаю.
- Кто ты такой, чтобы мне запрещать?
- Отец твоей Императрицы. И вообще - только через мой труп.
- Это я могу устроить.
- Парные самоубийства - это, конечно, очень романтично, но давай как-нибудь без этого обойдёмся?
- А я, когда давала присягу, поклялась во всём следовать за Вами, - добавила Памела. - Так что, если Вы решите застрелиться...
- Вот видишь. Ты нужна своему сыну. Ты нужна своим подчинённым. Ты нужна мне, в конце концов. Раз я вас нашёл, я останусь рядом с вами - кто-то же должен за вами приглядывать!
С удовольствием ещё поиграю по этому миру - с какого-нибудь другого края, или снова со стороны Степи, но с большей свободой социальных взаимодействий. Немного не хватило возможности потрындеть о Великом Синем Небе и прочая, - хотя для этого, наверное, шаманом нужно было быть. Зато мистика прошла мимо меня и я, пожалуй, этому рад. И вообще игра без фокуса на мистике - это круто!
Спасибо мастерам за приглашение и упорос! Вы герои, что сдвинули большой проект, пусть дальше будет только лучше. Живой мир должен жить.
Спасибо нашему маленькому, но гордому степному блоку! Манти за харизму, Св. за тактику переговоров и правильные слова для каждого, Леону за степной колорит и самобытность. С вами было чертовски комфортно и интересно. Мы молодцы, ящик кумыса и всех обратно!
Спасибо нашим прекрасным и незаменимым союзницам! Фиори и Ярхэ - за Голос и Идею Революции (офигенный концепт, офигенное исполнение). Берг и Смертнику - за яркую контрастную пару из доверие (за образ Гёриберта отдельные аплодисменты - до чего трогательный белый мышонок! Его жена, которая муж, вообще до тела допускала?..)). Лейке - за неостановимую Микену.
Спасибо Маре за жену и Императрицу. За сложный разговор слишком разных людей. Это было мало, но красиво.
Спасибо гвардейкам! Ханне - за до конца остававшуюся в оппозиции Памелу и её ядовитый язык, Хэл - за прямую и не колеблющуюся Хельгу.
Спасибо Церкви! Лорне - за разумную и надёжную Беату, Варфоломею - за хитрую и дипломатичную Элизабет. И, конечно, Йаххи за Альма - мой маленький кусочек стекла.
Last but not the least - спасибо семье, ради которой Ньор будет жить! Вере - за Маргарету и Кэсу - за Аарона. Люблю вас очень.
Спасибо всем игрокам, с которыми я, увы, не пересекался, а в основном любовался на параде. Вы красивые очень, и очень любопытно узнать, как всё выглядело с вашей стороны, изнутри городских стен (ну, для некоторых - с высоты полёта дирижабля)! :3
Приятно сбежать на чужую игру от собственной, но теперь пора и возвращаться к мастерёжке. Да, это пятиминутка контекстной рекламы: Безнадёжный путь ждёт свежую кровь!