Пренебрёг рабочим днём ради очередной фейской зарисовочки, не несущей никакой новой информации (прежняя информация о сути конфликта между Улсеном и Файншэгом - туть). Она посетила меня перед отпуском; после игры я осознал, что всё забыл, и заново искал, чем вдохновлялся, чтобы вдохновиться снова. Да, как вы могли заметить - я люблю писать про период Междуцарствия
1648 слов- О чём же тебе рассказать?.. - Старец-сатир обнимал смуглыми жилистыми ладонями кружку ячменного пива и смотрел прямо перед собой на юную эшу, кутавшуюся в шерстяную накидку. На постоялом дворе было тепло, но она всё никак не могла согреться и поёживалась всякий раз, как открывалась дверь.
- Расскажи о Чёрном соколе, - попросила она. - Я слышала, что он направляется сюда, и что век от века его путь пролегает через эти земли. Это правда?
Сатир медленно кивнул: похоже, он привык снова и снова отвечать на такие вопросы.
- Но почему его так называют?
- Когда-то он принадлежал к славному Дому Сокола, но те времена давно прошли, и с тех пор он не называл себя прежним именем и не носил цветов Соколиного знамени. А ещё говорят, что за ним по пятам идёт беда, что он предвещает несчастья. Только я вот что думаю: что это его беда, собственная. А простые феи никогда от него зла не видели.
- Он что, проклят?.. - эшу понизила голос и огляделась. Её взгляд не сразу заметил незнакомца в тёмном плаще, неслышно вошедшего и севшего в дальнем углу. В то время как другие постояльцы вешали свои плащи поближе к очагу, сушиться, - он, казалось, нарочно держался в стороне от отсветов пламени.
- Может, и проклят, - пожал плечами сатир. - Да кто мог выдумать такое проклятие, чтобы фее нигде не находить себе места и счастья?.. Никто не видел, чтобы он радовался, - а чем больше радуются вокруг него, тем глубже тени вокруг его глаз!.. Говорят, что он что-то ищет, и не будет ему покоя, пока не найдёт.
- Что же он ищет? Грааль? - эшу даже подалась вперёд от любопытства, а сатир усмехнулся и сделал глоток, любуясь её нетерпением.
- Многих рыцарей и рода Адамова, и нашего рода погубили поиски Грааля! И немногие поняли, что Грааль каждый из них носит в себе самом, вот здесь, - он коротко стукнул себя по заросшей шерстью груди. - Но по всему выходит, что чаша этого рыцаря разбита, и кровь из неё вытекла, - а что опустело, то уже не наполнить. Я слышал, что ведёт его не то ненависть, не то любовь, - а может, он и сам уже позабыл, что именно!
Эшу вновь оглянулась и вздрогнула: ей показалось, что незнакомец в плаще взглянул на неё запавшими, лихорадочно блестящими глазами из-под капюшона.
- Неужели за столько столетий он не сумел найти любви? - спросила эшу с недоверчивым сочувствием. В её годы она находила любовь везде, куда приходила танцевать на площади, и не могла понять, как для кого-то могло стать проблемой отсутствие любви.
- Видать, не сумел, - сатир задумчиво подёргал себя за кончик бороды. Волосы на голове у него были уже совершенно седые, глаза помутнели, а козлиная борода оставалась медно-рыжей и торчала вперёд немного вызывающе. - Это ведь ши! Во времена легенд герои так любили и так ненавидели, что нам нынче и не снилось! А теперь как? - Истории похожи на будни городского судьи: вот с рыцарем сбежала жена барона, а барон из ревности убил обоих. А прежде истории любви оставались не только шрамами на телах, но и меняли очертания гор и линии берегов! Быть может, такой любви, которую он ищет, больше и нет на свете.
- Значит, он ищет то, чего не существует?.. - протянула эшу немного разочарованно. Ей не хотелось, чтобы история заканчивалась так, и к тому же она чувствовала себя неуютно из-за ощущения, будто кто-то наблюдает за ними. За соседним столом обедала компания солдат, явно дорвавшаяся до горячей еды после долгого перехода; они шумели, захмелевшие, и толкали друг друга локтями, нахваливая подавальщицу в фартуке с истёртыми лямками. Но их веселье казалось каким-то суетливым, нарочитым, будто они лишь притворялись, что ничем не встревожены. Что если в доме, который посетил Чёрный сокол, в самом деле нет места радости?..
- Всё невозможное имеет шанс свершиться, даже если это один-единственный шанс, - сатир улыбнулся уголками губ. - Он же сам - кому скажи! - считай что не существует. Ши, Подменыш... Да, знаю, что так бывает, но много ли ты встречала таких? Он всё одно что бледная тень того, кем был когда-то. А, кстати, тень, которую он отбрасывает, - по слухам, становится тенью убитого им врага, и он продолжает её преследовать, оставляя солнце за спиной. И эта тень с каждым веком всё гуще!
- Тебе лишь бы пугать! - эшу недовольно передёрнула плечами. - Как ты думаешь, что с ним будет? С Чёрным соколом?
- Это могло быть известно только богам, которые нас покинули. Может быть, сгинет однажды на троде, хрупком, как верёвочный мост над пропастью Осени, и обретёт наконец покой. Может, все о нём забудут, а он продолжит ходить по земле, неузнанный, под разными именами... А может, и найдёт то, что потерял, даже если перед тем той Осени придётся смениться Зимою! Но не бойся его, если увидишь. Он защищает Очаги, - каждую крупицу волшебства!..
Гость в тёмном плаще поднялся, оставляя на столе кружку, к которой едва прикоснулся, и пару монет, - и вышел столь же бесшумно, как и появился: никто и внимания не обратил. Файншэг ап Скатах услышал достаточно, и теперь пора было уходить, - хоть день и клонился к вечеру, тени всегда были его союзницами. Если поспешить, можно выиграть себе и своему врагу ещё один день жизни, которую тот так не ценил, - а то и больше.
Всадник спешился и по тропе до ворот постоялого двора прошёл пешком, держась за луку: он провёл в седле столько времени, что ноги едва его слушались. Он шёл по свежему следу, и цель была близка, - но ещё ближе была ночь, и нужно было дать отдых и коню, и себе. И силы, и годы смертных тел заканчивались так быстро!..
Его озабоченный взгляд как будто прояснился, когда он, войдя, увидел среди постояльцев двух фей. Эшу также неуверенно улыбнулась рослому светловолосому ши, и даже подавальщица устремилась к нему расторопнее обычного, вызвав в его адрес несколько враждебных солдатских взглядов. Рыцарь устроился ближе к огню, кивнул эшу, приглашая присоединиться, и положил на стол золотую монету:
- Расскажи мне что-нибудь, - попросил он.
Это было химерическое золото, в Осеннем мире настолько же бесполезное, как и осенние листья, - но эшу так давно не видела ничего подобного, что не могла оторвать от него взгляда. Больше не было тех Дворов, что чеканили бы такие монеты... В каких же краях побывал этот ши? Он наверняка мог многое рассказать о забытых тродах, которыми боялись пользоваться из-за диких химер, устроивших близ теряющегося серебряного пути свои логова и стороживших клады. Но сейчас он хотел не рассказывать, а слушать, и был в своём праве.
- О чём рассказать тебе, сэр рыцарь? О сражениях или о любви? - эшу невольно повторила слова своего прежнего собеседника, заглядываясь на отблески света очага вокруг монеты. Казалось, монета сама светилась, откуда-то изнутри, упрямо рассеивая сумрак Осени на полпальца от себя.
Рыцарь несколько мгновений смотрел на танцующее за решёткой пламя, словно решая нечто важное, - но в его глазах вместо язычков света отразилась лишь боль.
- Давай о любви, - произнёс он наконец.
Почему-то эшу вспомнились слова сатира о городском судье, и она не стала рассказывать просившуюся на язык привычную байку о ревнивом священнике и ведьме из рода паков, водившей его за нос, - ту, что пользовалась популярностью среди смертных. Она стала пересказывать старую, ещё в детстве услышанную сказку о любви морской нимфы и колдуньи в медвежьей шкуре, - одной из них было предсказано, что она истает, если произнесёт любовную Клятву, а другая была обручена, но не ведала, кто её наречённый... В этой сказке было много проклятий, чар, Сокровищ и путешествий в неведомые земли, - но любовь, конечно, преодолевала даже злую судьбу.
Но эшу понимала, что рыцарь слушал её, как слушают шум волн или ветра в соснах: слышал мелодию голоса, но не вслушивался в слова. Мыслями он был далеко - и под звуки её речи, потрескивания огня и звяканья посуды рассказывал себе про себя какую-то иную историю, и похожую, и непохожую на эту.
- Если сэр рыцарь заскучал, я могу спеть песню, - предложила эшу.
- Прости, красавица. Это хорошая сказка, - его глаза, окружённые ранними морщинками горечи, улыбались, но лицо даже не дрогнуло. - Просто я... уже её слышал.
- Как твоё имя, сэр рыцарь? - полюбопытствовала она.
- Роберт из Пилтона. - Он назвался Осенним именем, и эшу решила, что ей повезло познакомиться с рыцарем из Дома Единорога, которые, как говорили, часто сражались бок о бок с людьми и не гнушались наёмничать у достойных правителей.
- А знаешь ли ты, сэр Роберт, что-нибудь о Чёрном соколе?
- Я знаю о нём меньше, чем знают иные, - ответил он. - Но я знаю, что он ищет.
- И что же это? - эшу разве что на стуле не подпрыгнула. У кого бы она ни спрашивала, именно на этот вопрос она никак не могла найти ответа, - а ответ был дороже золота, дороже историй о свирепых химерах, с которыми рыцарь сразился по дороге сюда.
- Он ищет правды.
- Правды?.. - переспросила эшу с сомнением. - Но возможно ли укрыть правду от ши Дома Сокола?
Она слышала много легенд о деяниях ши древности и была уверена, что ши Гвидион способны прочесть правду прямо в твоих мыслях, - а ежели нет, так заставить тебя её произнести.
- Это правда о том, что случилось в один короткий миг, на одном крошечном клочке Грёзы недалеко отсюда. Та правда, что спасёт его или погубит. Ни один прорицатель не в силах ему помочь! А пока он не знает правды, - его ведёт надежда, и более ничего.
Эшу не стала спорить: ей показалось, что теперь то, что она услышала, было похоже на историю - ещё не завершённую, но которая однажды продолжится, поскольку Грёза не терпит неподвижности.
- Пока отдыхает мой конь, не стоит и мне терять времени, - рыцарь встал из-за стола. И всякий бы понял, что он даст себе на отдых не более нескольких часов до рассвета.
Улсен оплатил комнату у хозяйки и поднялся наверх. Едва он укрылся плащом на продавленном соломенном тюфяке, - его сердце и всё существо затопило несбыточной нежностью, каждую ночь не дававшей ему скоро заснуть. Где его любимый сейчас, не холодно ли ему?.. Улсен помнил так мало - воспоминания обрывались во тьму, осыпались золой, - и повторял вместо молитвы: ищущий да обрящет; нет ничего безнадёжного, даже в смерти. Совсем скоро о зловещем Чёрном соколе, несущем за плечами погибель, снова заговорят - и перестанут, - а пока он засыпал, баюкая память, как фантомную боль.
И когда он проснулся оттого, что стало светлее, - словно белая повязка легла на глаза, как ответная нежность, - это просто пошёл снег, занося следы. Отдаляя момент, когда сотни лет назад занесённый клинок - в очередной раз нанесёт удар.
1648 слов- О чём же тебе рассказать?.. - Старец-сатир обнимал смуглыми жилистыми ладонями кружку ячменного пива и смотрел прямо перед собой на юную эшу, кутавшуюся в шерстяную накидку. На постоялом дворе было тепло, но она всё никак не могла согреться и поёживалась всякий раз, как открывалась дверь.
- Расскажи о Чёрном соколе, - попросила она. - Я слышала, что он направляется сюда, и что век от века его путь пролегает через эти земли. Это правда?
Сатир медленно кивнул: похоже, он привык снова и снова отвечать на такие вопросы.
- Но почему его так называют?
- Когда-то он принадлежал к славному Дому Сокола, но те времена давно прошли, и с тех пор он не называл себя прежним именем и не носил цветов Соколиного знамени. А ещё говорят, что за ним по пятам идёт беда, что он предвещает несчастья. Только я вот что думаю: что это его беда, собственная. А простые феи никогда от него зла не видели.
- Он что, проклят?.. - эшу понизила голос и огляделась. Её взгляд не сразу заметил незнакомца в тёмном плаще, неслышно вошедшего и севшего в дальнем углу. В то время как другие постояльцы вешали свои плащи поближе к очагу, сушиться, - он, казалось, нарочно держался в стороне от отсветов пламени.
- Может, и проклят, - пожал плечами сатир. - Да кто мог выдумать такое проклятие, чтобы фее нигде не находить себе места и счастья?.. Никто не видел, чтобы он радовался, - а чем больше радуются вокруг него, тем глубже тени вокруг его глаз!.. Говорят, что он что-то ищет, и не будет ему покоя, пока не найдёт.
- Что же он ищет? Грааль? - эшу даже подалась вперёд от любопытства, а сатир усмехнулся и сделал глоток, любуясь её нетерпением.
- Многих рыцарей и рода Адамова, и нашего рода погубили поиски Грааля! И немногие поняли, что Грааль каждый из них носит в себе самом, вот здесь, - он коротко стукнул себя по заросшей шерстью груди. - Но по всему выходит, что чаша этого рыцаря разбита, и кровь из неё вытекла, - а что опустело, то уже не наполнить. Я слышал, что ведёт его не то ненависть, не то любовь, - а может, он и сам уже позабыл, что именно!
Эшу вновь оглянулась и вздрогнула: ей показалось, что незнакомец в плаще взглянул на неё запавшими, лихорадочно блестящими глазами из-под капюшона.
- Неужели за столько столетий он не сумел найти любви? - спросила эшу с недоверчивым сочувствием. В её годы она находила любовь везде, куда приходила танцевать на площади, и не могла понять, как для кого-то могло стать проблемой отсутствие любви.
- Видать, не сумел, - сатир задумчиво подёргал себя за кончик бороды. Волосы на голове у него были уже совершенно седые, глаза помутнели, а козлиная борода оставалась медно-рыжей и торчала вперёд немного вызывающе. - Это ведь ши! Во времена легенд герои так любили и так ненавидели, что нам нынче и не снилось! А теперь как? - Истории похожи на будни городского судьи: вот с рыцарем сбежала жена барона, а барон из ревности убил обоих. А прежде истории любви оставались не только шрамами на телах, но и меняли очертания гор и линии берегов! Быть может, такой любви, которую он ищет, больше и нет на свете.
- Значит, он ищет то, чего не существует?.. - протянула эшу немного разочарованно. Ей не хотелось, чтобы история заканчивалась так, и к тому же она чувствовала себя неуютно из-за ощущения, будто кто-то наблюдает за ними. За соседним столом обедала компания солдат, явно дорвавшаяся до горячей еды после долгого перехода; они шумели, захмелевшие, и толкали друг друга локтями, нахваливая подавальщицу в фартуке с истёртыми лямками. Но их веселье казалось каким-то суетливым, нарочитым, будто они лишь притворялись, что ничем не встревожены. Что если в доме, который посетил Чёрный сокол, в самом деле нет места радости?..
- Всё невозможное имеет шанс свершиться, даже если это один-единственный шанс, - сатир улыбнулся уголками губ. - Он же сам - кому скажи! - считай что не существует. Ши, Подменыш... Да, знаю, что так бывает, но много ли ты встречала таких? Он всё одно что бледная тень того, кем был когда-то. А, кстати, тень, которую он отбрасывает, - по слухам, становится тенью убитого им врага, и он продолжает её преследовать, оставляя солнце за спиной. И эта тень с каждым веком всё гуще!
- Тебе лишь бы пугать! - эшу недовольно передёрнула плечами. - Как ты думаешь, что с ним будет? С Чёрным соколом?
- Это могло быть известно только богам, которые нас покинули. Может быть, сгинет однажды на троде, хрупком, как верёвочный мост над пропастью Осени, и обретёт наконец покой. Может, все о нём забудут, а он продолжит ходить по земле, неузнанный, под разными именами... А может, и найдёт то, что потерял, даже если перед тем той Осени придётся смениться Зимою! Но не бойся его, если увидишь. Он защищает Очаги, - каждую крупицу волшебства!..
Гость в тёмном плаще поднялся, оставляя на столе кружку, к которой едва прикоснулся, и пару монет, - и вышел столь же бесшумно, как и появился: никто и внимания не обратил. Файншэг ап Скатах услышал достаточно, и теперь пора было уходить, - хоть день и клонился к вечеру, тени всегда были его союзницами. Если поспешить, можно выиграть себе и своему врагу ещё один день жизни, которую тот так не ценил, - а то и больше.
Всадник спешился и по тропе до ворот постоялого двора прошёл пешком, держась за луку: он провёл в седле столько времени, что ноги едва его слушались. Он шёл по свежему следу, и цель была близка, - но ещё ближе была ночь, и нужно было дать отдых и коню, и себе. И силы, и годы смертных тел заканчивались так быстро!..
Его озабоченный взгляд как будто прояснился, когда он, войдя, увидел среди постояльцев двух фей. Эшу также неуверенно улыбнулась рослому светловолосому ши, и даже подавальщица устремилась к нему расторопнее обычного, вызвав в его адрес несколько враждебных солдатских взглядов. Рыцарь устроился ближе к огню, кивнул эшу, приглашая присоединиться, и положил на стол золотую монету:
- Расскажи мне что-нибудь, - попросил он.
Это было химерическое золото, в Осеннем мире настолько же бесполезное, как и осенние листья, - но эшу так давно не видела ничего подобного, что не могла оторвать от него взгляда. Больше не было тех Дворов, что чеканили бы такие монеты... В каких же краях побывал этот ши? Он наверняка мог многое рассказать о забытых тродах, которыми боялись пользоваться из-за диких химер, устроивших близ теряющегося серебряного пути свои логова и стороживших клады. Но сейчас он хотел не рассказывать, а слушать, и был в своём праве.
- О чём рассказать тебе, сэр рыцарь? О сражениях или о любви? - эшу невольно повторила слова своего прежнего собеседника, заглядываясь на отблески света очага вокруг монеты. Казалось, монета сама светилась, откуда-то изнутри, упрямо рассеивая сумрак Осени на полпальца от себя.
Рыцарь несколько мгновений смотрел на танцующее за решёткой пламя, словно решая нечто важное, - но в его глазах вместо язычков света отразилась лишь боль.
- Давай о любви, - произнёс он наконец.
Почему-то эшу вспомнились слова сатира о городском судье, и она не стала рассказывать просившуюся на язык привычную байку о ревнивом священнике и ведьме из рода паков, водившей его за нос, - ту, что пользовалась популярностью среди смертных. Она стала пересказывать старую, ещё в детстве услышанную сказку о любви морской нимфы и колдуньи в медвежьей шкуре, - одной из них было предсказано, что она истает, если произнесёт любовную Клятву, а другая была обручена, но не ведала, кто её наречённый... В этой сказке было много проклятий, чар, Сокровищ и путешествий в неведомые земли, - но любовь, конечно, преодолевала даже злую судьбу.
Но эшу понимала, что рыцарь слушал её, как слушают шум волн или ветра в соснах: слышал мелодию голоса, но не вслушивался в слова. Мыслями он был далеко - и под звуки её речи, потрескивания огня и звяканья посуды рассказывал себе про себя какую-то иную историю, и похожую, и непохожую на эту.
- Если сэр рыцарь заскучал, я могу спеть песню, - предложила эшу.
- Прости, красавица. Это хорошая сказка, - его глаза, окружённые ранними морщинками горечи, улыбались, но лицо даже не дрогнуло. - Просто я... уже её слышал.
- Как твоё имя, сэр рыцарь? - полюбопытствовала она.
- Роберт из Пилтона. - Он назвался Осенним именем, и эшу решила, что ей повезло познакомиться с рыцарем из Дома Единорога, которые, как говорили, часто сражались бок о бок с людьми и не гнушались наёмничать у достойных правителей.
- А знаешь ли ты, сэр Роберт, что-нибудь о Чёрном соколе?
- Я знаю о нём меньше, чем знают иные, - ответил он. - Но я знаю, что он ищет.
- И что же это? - эшу разве что на стуле не подпрыгнула. У кого бы она ни спрашивала, именно на этот вопрос она никак не могла найти ответа, - а ответ был дороже золота, дороже историй о свирепых химерах, с которыми рыцарь сразился по дороге сюда.
- Он ищет правды.
- Правды?.. - переспросила эшу с сомнением. - Но возможно ли укрыть правду от ши Дома Сокола?
Она слышала много легенд о деяниях ши древности и была уверена, что ши Гвидион способны прочесть правду прямо в твоих мыслях, - а ежели нет, так заставить тебя её произнести.
- Это правда о том, что случилось в один короткий миг, на одном крошечном клочке Грёзы недалеко отсюда. Та правда, что спасёт его или погубит. Ни один прорицатель не в силах ему помочь! А пока он не знает правды, - его ведёт надежда, и более ничего.
Эшу не стала спорить: ей показалось, что теперь то, что она услышала, было похоже на историю - ещё не завершённую, но которая однажды продолжится, поскольку Грёза не терпит неподвижности.
- Пока отдыхает мой конь, не стоит и мне терять времени, - рыцарь встал из-за стола. И всякий бы понял, что он даст себе на отдых не более нескольких часов до рассвета.
Улсен оплатил комнату у хозяйки и поднялся наверх. Едва он укрылся плащом на продавленном соломенном тюфяке, - его сердце и всё существо затопило несбыточной нежностью, каждую ночь не дававшей ему скоро заснуть. Где его любимый сейчас, не холодно ли ему?.. Улсен помнил так мало - воспоминания обрывались во тьму, осыпались золой, - и повторял вместо молитвы: ищущий да обрящет; нет ничего безнадёжного, даже в смерти. Совсем скоро о зловещем Чёрном соколе, несущем за плечами погибель, снова заговорят - и перестанут, - а пока он засыпал, баюкая память, как фантомную боль.
И когда он проснулся оттого, что стало светлее, - словно белая повязка легла на глаза, как ответная нежность, - это просто пошёл снег, занося следы. Отдаляя момент, когда сотни лет назад занесённый клинок - в очередной раз нанесёт удар.