R.I.P. Цзянцзай
(06.10.2022 - 21.11.2024)
Для тяжёлого хроника Цзянцзай протянул долго. Конечно, мне всегда хочется дольше, всегда хочется какого-то чуда, - но неумолимая реальность такова, что мы могли бы дождаться только ухудшения, и Зай решил его не дожидаться. Просто лёг вдоль стенки поддона, закрыл глаза и проснулся уже за радугой, чтобы брату Джерону там было не так одиноко.
Мой упрямый, сильный, жизнелюбивый зверь, который держался за жизнь зубами и когтями. Его хвалили за активность: дескать, если пациент хочет жить - медицина бессильна. Несмотря на то, сколько сил у него уходило на борьбу с болезнью, он отказывался признавать себя старым и больным: ел твёрдый корм, ухаживал за собой, забирался в верхние гамаки. И чем дальше, тем больше этот некогда независимый крыс-отщепенец тянулся ко мне - вопреки всем манипуляциям, которые я над ним производил. А может, и не вопреки, а благодаря: понимая, что от невкусных лекарств и ингаляций становится немного легче, и словно ожидая, что человек поможет и заберёт болезнь. И больно было осознавать, что ты, практически всесильное в глазах крыс существо, от которого они всецело зависят, - не можешь подарить ему новое, здоровое тело. Из-за постоянных соплей Зай натёр себе шишку на носу, и с этим ничего невозможно было поделать.
После смерти Джерона мы с Цзянцзаем проводили много времени вместе. Я открывал клетку - он приходил на ручки: сначала - почесушки, и только потом его можно было уговорить поесть пюрешку или кашку. Один раз вечером он включил вредного деда: отпихивал лапой огурец, банан, и даже к миске с овощемясным пюре не притронулся, хотя у него на глазах это пюре стали уплетать соседи. Всё, подумал я, последние наши дни настали, кормить крысу силой - только мучить. Но наутро Цзянцзай снова хрустел зерном, лакал нутридринк, слупил миску пюре, деловито отпихивая лапой теперь уже состайников, и от банана больше не отказывался. Так и вчера вечером у него было пюре на ужин, и он демонстрировал отличный аппетит. Но и долго не хотел слезать с рук, стараясь побыть вместе подольше...
Он напоминал мне другого моего чёрного рекса, Кайдена, - тот также боролся до конца и ушёл сам, исчерпав все ресурсы, но так и не став немощным. Но, как и его, я запомню Цзянзая молодым - задиристым, смышлёным, бесконечно любимым помоечным босяком в белых перчатках. Крысой-личностью, которого, я уверен, буду помнить не только я, а он будет помнить нас. Светлой радуги тебе, Зай, свободы и лёгкости, - теперь больше ничто не мешает бежать, и открыты все пути.